Андрей Швец - Самая средняя школа 1.5

Клим протянул руку и обесточил микроволновку. Наверняка кто-то сейчас потешается от души, глядя на этот розыгрыш. Юноша внимательно оглядел кухню в поисках следящих устройств, но конечно тот, кто влез в домашнюю сеть, нашел бы и приборы с камерами, к которым можно подключиться. Клим осторожно подошел к кофемашине и включил ее. Ничего не происходило. Он потянулся к печеньям, и снова услышал голос Антонины Васильевны.

– Еще раз отключишь – все лето будешь по доппрограмме учиться!

На этот раз голос доносился откуда-то с люстры, и не имея возможности до нее добраться, Клим решил потянуть время.

– Чего вы хотите?

– А с первого раза не понятно было? Хотя от вас людей особой понятливости я никогда и не ждала. Нужно, чтобы ты спас мир.

– А что с ним не так, на этот раз? – Клим был уверен, что за этим разговором наблюдают какие-то шутники и тоже старался шутить.

– Все не так! – крикнула люстра и Клим вздрогнул.

В школе Антонина Васильевна никогда так с учениками не разговаривала.

– Кто-то стирает этот мир, и по какому-то запутанному сплетению мировых линий, если ты прямо сейчас разобьешь ту чашку, которую тебе подарила мама в прошлом году, уничтожение прекратится. Но это не точно.

– Не понял я.

– Не понял он. Хотя … тут так сразу и не поймешь, – уже примирительным тоном сказала Антонина Васильевна, если это, конечно, была она. – Просто возьми и разбей. Хотя бы за маму.

Клим не собирался ничего разбивать, но и дискутировать с люстрой ему тоже не хотелось. Он схватил одно печенье, потом еще одно, и вышел с ними из кухни, с твердым решением вернуться в постель и доспать свои законные полчаса. А за это время квартирный брэндмаузер сам разберется с говорящими не своим голосом электроприборами.

В спальне Клим отключил все устройства и забрался в еще теплую кровать. Он закрыл глаза и подумал о том, все ли выключил. Пожалуй все, кроме самой кровати, новой, с функциями автоматического застилания и нежного расталкивания.

– Вот именно! – прокричала кровать голосом той же Антонины Васильевны и совсем не нежно спихнула с себя Клима.

Рассерженный юноша стоял посередине комнаты и перебирал в уме возможные варианты действий. Одно стало ясно – в испорченной Антониной Васильевной квартире ему жизни не будет. Клим направился в прихожую, прихватив со стола гаджет. Нужно было выйти и позвонить родителям. Они вызовут кого следует, и те починят систему, а он прогуляется пока по парку.

Юноша снял с вешалки куртку и спешно стал обуваться.

– Хорошо. Можешь не разбивать, – почти ласково заговорила Антонина Васильевна из домофона, – к тому же и поздно уже. Просто загляни в комнату своих родителей. Одним глазком.

Но Клим и так уже не отрываясь смотрел на свет, пробивающийся сквозь двери в спальню родителей. Он был другим. Совсем другим. Желтоватый приглушенный свет не выглядел частью этого мира. Хотя это и трудно объяснить. Скажем так, это был свет, только похожий на наш солнечный.

Молодой человек на ватных ногах, с нехорошим предчувствием и в одном ботинке, сделал несколько неуклюжих шагов, толкнул дверь и замер. Это была совсем другая комната. Она уже не выглядела спальней, в спешке брошенной уходящими на работу родителями. Вообще, ничего в ней о них не напоминало. Без кровати она выглядела большой и пустой. Клим, прихрамывая из-за одной необутой ноги, сделал еще несколько шагов вперед. Всю комнату пронизывало желтое сияние, которое, как казалось, исходило от всех предметов в ней. Обставлена она была, как гостиная для просмотра домашнего кинотеатра и проведения семейных торжеств.

– Не понимаю, – наконец нарушил молчание Клим, который уже согласен был говорить даже с домофоном.

– Сложно объяснить. Мир стирается кусками и тут же сам, как может, заделывает дыры.

– Не понимаю, – опять произнес Клим, но теперь это было не непонимание вообще, а вполне конкретное. – Что стирает, и что заделывает?

Ответа не последовало. Юноша продолжал оглядываться вокруг. На стенах были развешены цирковые афиши и постеры с героями комиксов, что было не типично для их семьи. Напротив, неизвестно откуда взявшегося, огромного экрана располагался угловой потертый диван, а рядом с ним – невысокий, но достаточно большой стол причудливой конструкции, на котором стояла фоторамка и множество спортивных кубков. В фоторамке каждые две секунды менялось изображение, и было ощущение, что этот ритм не в состоянии изменить ни один вселенский катаклизм. На снимках его, Клима, обнимали крепкие мужчины с улыбками кинозвезд и экстравагантного вида женщины.