Александр Лекомцев - На шапочном разборе. Ирреалистические стихи

Автоколонна под мощной охраной,

От нищих бродяг – надёжный заслон.

Ведь в президента, как это ни странно,

Не каждый прохожий сердечно влюблён.

Свора проскочит мимо массовки,

Кучки лакеев, не верящих в стыд.

Кто-то наложит со страху в кроссовки,

Кто-то от счастья заплачет навзрыд.

Здесь каждый час проезжают бояре

И олигархи, вершители бед.

Вряд ли заметят бездушные твари

Даже и тех, кто помашет им вслед.

Здесь проезжает свита за свитой,

И не пустеют воров закрома…

Едут степенно и важно бандиты

В тачках заморских в свои терема.

Сядет Иоф у дороги с шапчонкой,

Может быть, в шапку бросит ему

Пару монет, судьбой удручённый,

Просто прохожий, идущий во тьму.

Едут в машинах, за шавкою шавка,

В холоде зимнем поникла трава…

Нищего кормит лишь рваная шапка,

И поговорка частично права.

Время спешит, но надежды всё те же.

От перемен непонятных устав,

Взглядом Иоф провожает кортежи

В пропасть глубокую в мрачных местах.

* * *

Среди чёрного ветра и чада,

Дней вчерашних не воскресить.

Только яблоку некуда падать,

Плод созревший на ветке висит.

Далеко до грядущих рождений,

Необычных, счастливых чудес,

Ожидает смиренно паденья,

Будто взлёта до самых небес.

Я оранжевым огненным шаром,

Пролечу сквозь заброшенный сад.

Вот и стало надолго кошмаром

Место давних, тяжёлых утрат.

Сад великой и страшной потери

Между небом завис и землёй.

В перемены я вряд ли поверю

В нереальности этой больной.

Без опоры в пространстве безмолвном

Яблонь древних кривые стволы,

И в саду неуютном и голом

Все надежды ничтожно малы.

Но надеюсь и верю, что скоро

Сад почувствует времени власть,

И найдёт для паденья опору

Это яблоко. Надо упасть.

* * *

Сейчас в стране в почёте

Двуногие нули.

Блатные дяди, тёти

Дворцы им возвели.

В элитах твердолобых

Старьё и детвора,

А мы с тобою оба –

Лишь суслики с бугра.

Что предаваться думам?

На фейерверки глянь!

На свет явилась с шумом

Очередная дрянь.

Младенец не в бараке,

Родился во дворце,

И он готов к атаке

С ухмылкой на лице.

Но дело тут простое…

Ведь он рождён нулём,

Причём, почти что, стоя

В руках с большим кулём.

В мешке его тяжёлом –

Солидный капитал.

Родился он весёлым,

Вмиг олигархом стал.

Он стразу стал богатым,

Младенцем от элит.

А если там зачат он,

То, в сущности, бандит.

Такого не бывало

В иные времена.

Нас крепко оседлала

Бандитская шпана.

Действительность хромая

Вбивает нас в долги,

Нам радость нулевая,

Что рыбе сапоги.

Но если власть чужая,

Так быть ей на нуле.

…Нули перемножая,

Мы стонем в кабале.

* * *

Да потому она с косой,

В делах своих права,

Что мы с тобою, друг босой,

Обычная трава.

Мы примитивно по траве

Бежим вперёд от бед,

И дух бессмертья в голове.

Но в этом смысла нет.

Пусть ты министр или бич,

Или нейтральный шут,

Обязан главное постичь:

Мы лишь на время тут.

Один лишь ловкий взмах косы -

И стебель упадёт.

Мы в каплях крови и росы

Не верим в свой уход.

Но знаем, что придёт наш час,

Тревожный и благой,

И вновь в командировку нас

Отправят в мир другой.

Рождаться, умирать – не стыл,

Повсюду дел гора.

Над травами коса свистит,

Надёжна и остра.

* * *

Осенний день без выстрелов, спокоен,

Он счастья целый воз наколдовал,

И губошлёп, подсевший на биткоин,

С семьёй переселяется в подвал.

Им продана квартира по-дешёвке,

Машина, дача, чётко влез в долги.

Да полстраны сегодня в жутком шоке.

Скажу попроще: не видать ни зги.

Над головами нет небесной манны,

А если и была, нет ни шиша.

Она у тех, кто рваные карманы

У нищеты обшарил… до гроша.

Осенний день приятен – до момента,

Останется таким он до седин,

Пустые люди славят президента

За то, что тот весёлый господин.

Такая величайшая заслуга

В разграбленных барыгами местах!

Жульё и власть не могут друг без друга,

Давно уже единым кланом став.

Подвалы, чердаки, землянки, ямы…

Сегодня обитаем этот кров.

На фоне дикой, страшной панорамы

Красуются дворцы лихих воров.

На троне Беспределья – погремушка,

И звуком громким кормиться страна.

Ничтожная и маленькая мушка

Никак не превращается в слона.

Наполнен город болью многогранной,