Павел Парфин: Юродивый Эрос [СИ]

Ален вконец утратила волю, потеряла форму, сознательно подчинившись его воле, подстроившись под его форму — после того, как с необыкновенной страстностью соединила свое изначальное содержание с его решительным концом.

— У-у, я сейчас кончу!.. Ну, Эрос, куда же ты?!

Осекшись на полуслове-полувздохе, он мигом слетел с нее, смешно зажав руками зад, понесся прочь из комнаты. На бегу не сдержался — издал громкие неприличные звуки… Мгновенье-другое Ален во все глаза глядела вслед убегающему любовнику, затем расхохоталась — хрипло, с внезапным надрывом. До нее наконец дошло: будто бомба замедленного действия, в ее дружке сработала клизма. Зажав пальцами нос, кинулась к окну, распахнула настежь, вновь выдохнула-расхохоталась в студеную осень: «Боже, я сейчас кончу!»

И в этот момент в спальню вошел Гапон. Эрос попал ему по лицу дважды, но отчего-то посинел только левый глаз Кондрата. Возможно, Эрос, этот чертов Робин Гуд, угодил в одну и ту же точку… Как бы там ни было, под левым Кондратовым глазом выперла большущая красно-лиловая слива. Не синяк, а воланчик для бадминтона! Кровоподтек вырос столь внушительных размеров, что мешал сесть солнцезащитным очкам, которые Кондрат нацепил на себя, дабы скрыть последствия кулачной дуэли. В результате очки сильно перекособочились, отчего Кондрат выглядел необыкновенно смешным и нелепым. Но до Эроса ему все равно было далеко.

Войдя в спальню, Гапон едва не задохнулся, глотнув спертого, зловонного воздуха.

— Фу, черт, ну у вас и вонь! Канализацию, что ли, прорвало?.. А ты чего голая? Где Эро…

Не договорив, Кондрат резко обернулся, услышав за спиной подозрительный шум.

— Блин, Эрос, да ты весь в говне! Вы что тут, извращались?!

Покачав головой, Кондрат с недоуменной рожей снова повернулся к Ален. Но, увидев, как она ползает по полу, содрогаясь от приступов хохота, не выдержал — загоготал сам.

— Ты засранец, Эрос! Грязный голый засранец!

Эрос, забившись в углу прихожей, где даже вещи, казалось, навеки родные и уютные, отвергли его, шептал чуть слышно:

— Мне так положено… Я не достоин… Будь я проклят…

С минуту послушав бред приятеля, Кондрат с чувством плюнул себе под ноги и взялся откупоривать картонный куб, что притащил с собой.

— Оденься поживей. Поможешь мне, — мимоходом бросил Ален.

Гапон привез компьютер и модем. Зная хорошо устройство Эросовой квартиры — не раз здесь бывал, — перенес технику из прихожей в маленькую комнату, как и все помещения в этом странном, нелепом доме, заваленную вещами — в большей мере аудио— и видеокассетами, компакт-дисками и книгами без обложек. Эта комнатка принадлежала Эросу, а та, где он занимался любовью с Ален, — духам и привидениям. Родители давно в ней не спали…

Стену слева, в двух с половиной метрах от порога, подпирала гитара. Краешек ее грифа был безбожно обломан, словно обкушен или обгрызен, корпус сильно обгорел в двух местах, в остальном же гитара сохранилась неплохо. Да что там «сохранилась» — к такой вожделел бы, наверное, любой начинающий, а может, и состоявшийся рок-боец. Хоть и не «Стрейтокасто Санберст»… Эх, Эрос, Эрос! Сколько Ален знала его, он всегда хотел быть похожим на Джимми Хендрикса. Вот, пожалуйста, — гитара. Когда он только успел ее жечь? Да еще дважды, ну прямо как Джимми на концертах в Лондоне и Майами. Кто-то из пацанов читал, что Хендрикс не просто палил гитару, а будто бы приносил ее в жертву якомусь божеству чи демону. Самым дорогим, что у него было, жертвовал. А на фига жег гитару Эрос? Ведь у него самое дорогое, драгоценное, бесценное — она, его Ален… Она всхлипнула: зачем он жег гитару? Словно мосты за собой сжигал. Нежный ублюдок!.. В эту минуту Ален и самой было неясно, кого она так назвала, — кучерявого блюзмена-наркомана или засранного любовника.

Однако главной достопримечательностью Эросовой комнатки была не гитара, а стиральная машина «Ардо», приспособленная под аквариум. В машине-аквариуме жил какой-то глубоководный черт с фонариком, свисавшим над губастой лупоглазой мордой. Это черт на дух не выносил дневного света, поэтому Эрос заботливо завесил иллюминатор в итальянской стиралке старым своим свитером. Правда, когда на Эроса находила дурь или хандра, он устраивал губастому чудищу что-то вроде шторма: включал машину и наблюдал, как морской черт выдерживает выпавшие на его долю беды и испытания… Вот на этот-то аквариум с моторчиком Кондрат водрузил монитор «Sony». Быстро подсоединил провода, модем. За интернет заплатил заранее. Повернулся к Эросу — свернувшись калачиком, тот лежал на тахте. Ален заботливо обтерла его влажным полотенцем и побрызгала своими духами. Сейчас она кротко сидела в ногах любимого, дорогого. Господи, как же дорого он ей дается!