Александра Бракен - Темные отражения. Немеркнущий [litres с оптимизированной обложкой]

Я швырнула компас в Лиама, но промахнулась. Тогда я набросилась на него с кулаками, замолотив ими по его плечам. Ли поймал мои ладони и прижал обе мои руки к своей груди.

Он врет . Это невозможно. Я видела, как Джуд выбрался наружу, как он уставился в небо. Я слышала его, видела его, чувствовала его.

Колени у меня подогнулись, и я почувствовала, что падаю. Лиам успел меня подхватить и не дал рухнуть на землю, но он тоже был практически без сил. Удивительно, что ему удалось удержать нас обоих.

– Мы должны забрать его, – сказала я. – Мы не можем просто… Не можем оставить его там; он не любит темноту; не выносит тишины; он не должен быть один…

– Руби, – тихо проговорил Лиам. – Там нет ничего, что можно забрать. И я думаю, ты это знаешь.

Я резко отпрянула, пытаясь оттолкнуть его, отгородиться от правды. Но этот взрыв эмоций стал последним. Слезы обжигали щеки; смешивались с грязью, катились по губам, капали на подбородок.

Лиам вытирал мои слезы, а я чувствовала его собственные у себя на волосах.

– Я н-не могу, – выговорила я. – Не могу…

И я только сейчас догадалась: он не хотел брать меня с собой не потому, что боялся не найти Джуда, а потому, что боялся найти.

– Он был один, – рыдала я. – И никого рядом… ему, наверное, было так страшно. А я обещала ему, что мы будем держаться вместе.

Перед глазами всплыло лица Джуда, его нелепые торчащие уши, которые так не сочетались с остальными частями тела. Что я сказала ему последним? Держись поближе? Пошевеливайся? А он что ответил? Все, что я помнила, это его бледное лицо в слабом свете желтой светящейся палочки Коула.

Слушайся Командира . Он слушался меня, и вот куда я его привела. Вот что сделала с ним.

– Ли! – позвал Толстяк, и снова, громче, когда никто из нас не шевельнулся.

В небе низко летел самолет, сбрасывая что-то, напоминающее красный газ. Лиам поднял руки, прикрывая наши головы, когда ветер понес в нашу сторону тысячи трепещущих листовок.

Дети и агенты вышли из-под безопасного прикрытия моста, пытаясь их поймать. Я успела схватить одну. Лиам перегнулся через мое плечо, и я повернула листовку так, чтобы мы оба могли ее прочитать.

Наверху по центру стояли печать президента, американский флаг и эмблема Министерства обороны.

После покушения, совершенного психически больным пси-ребенком, президент Грей был доставлен в больницу и обследован. Поскольку во время нападения на нем был бронежилет, он отделался кровоподтеками в области живота и двумя сломанными ребрами. Сразу же после выписки президент опубликовал следующее заявление:

«Сегодня мы получили подтверждение двух тревожных сообщений разведки, в которые я до последнего отказывался верить. Во-первых, Федеральная коалиция и ее сторонники находятся под влиянием террористической организации, Детской лиги, и вместе разработали программу, которая делает из ваших детей – тех самых, которых они похитили из спасительных реабилитационных лагерей, – солдат. Их готовят драться и убивать со свирепостью, столь же нечеловеческой, как и их способности. Не видя никакого иного выхода, я незамедлительно распорядился провести воздушный налет на логова этих организаций в Лос-Анджелесе.

Это были точечные удары, призванные минимизировать ущерб гражданским лицам. Не стоит сожалеть об этих недостойных людях. Не первый раз в истории человечеству нужен огонь, чтобы выжечь коварную инфекцию. Настали такие времена. Это единственный способ возродить нашу страну и сделать ее сильнее, чем раньше».

– Он забыл прибавить: «Боже, благослови Америку», – пробормотал Лиам, комкая листовку.

Позади нас раздался выстрел. Я резко повернулась, сжимая руку Лиама, чтобы заставить встать за мной. Агенты сгрудились вокруг чего-то – кого-то – на другой стороне набережной. Мужчины и женщины, кто были вооружен, вытащили свое оружие. Прицелились.

– Издеваешься? – выдохнул Лиам у меня за спиной.

Яростно вскрикнув, Вайда бросилась к группе агентов быстрее, чем кто-то из нас успел бы ее поймать.

Некоторые догадались уйти с дороги и позволить ей вцепиться в горло Клэнси Грея.

– Как? – выла она, пока мы протискивались сквозь детей и агентов. – Как?

Клэнси был весь в грязи – в пыли и крови, запекшейся вокруг разбитого носа и глаз, от него воняло канализацией. Но даже стоя на четвереньках, он умудрялся выглядеть самодовольным. Дерзким.

Тогда-то я и заметила позади него открытую дверь – прямо напротив выхода, которым воспользовались мы, на противоположной стороне набережной, скрытую в слепом пятне, в одной из опор, под слоем ярких граффити.