Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

– Я же сказал – забудем. Но меня удивляет твоя наивность. Человек, занимающий такой пост, не может думать, что запись поступает только к нему. Могу поспорить – на любую сумму, – что она попадает еще в два-три места или даже больше.

– Если вы правы, Лазарус, и я смогу установить это, Счастливая пополнится новыми колонистами, но сначала им придется провести несколько неприятных часов в Колизее.

– Айра, это не важно. Если какой-то болван желает полюбоваться, как старик кряхтит на горшке или принимает ванну, – на здоровье. Ты сам способствуешь такому положению дел, считая, что засекреченная информация предназначена лишь для тебя одного. Службы безопасности всегда шпионят за своими боссами и ничего не могут поделать с собой – этот синдром неразлучен с их работой. Ты обедал? Если у тебя есть время, мне доставило бы удовольствие твое общество.

– Отобедать со Старейшим – честь для меня.

– Оставь это, приятель. Старость – не добродетель, она просто не сразу приходит. Я бы хотел, чтобы ты остался потому, что мне приятно твое общество. Эти двое мне не компания, я даже не уверен в том, что они люди. Может быть, это роботы. К тому же на них напялены водолазные костюмы и блестящие шлемы. Я предпочитаю видеть лицо собеседника.

– Лазарус, это снаряжение полностью изолирует их. Для того, чтобы предохранить вас – не их – от инфекции.

– Какой инфекции? Айра, если меня укусит микроб, он тут же сдохнет. Ладно, если они в комбинезонах, почему ты явился в простой одежде?

– Не совсем, Лазарус. Мне нужно было поговорить с вами с глазу на глаз. Поэтому меня два часа самым тщательным образом обследовали, от макушки до пяток простерилизовали – кожу, волосы, уши, ногти, зубы, нос, горло и так далее, – даже заставили подышать газом, название которого я не знаю. Знаю только то, что он мне не понравился… Одежду мою простерилизовали еще более тщательно. Вместе вон с тем конвертом. Эта палата стерильна и поддерживается в таком состоянии.

– Айра, подобные предосторожности просто излишни. Или, может быть, мой иммунитет сознательно ослабили?

– Нет… или лучше сказать – не думаю. Для этого нет причин, поскольку все трансплантаты, конечно же, изготавливались из вашего собственного клона.

– Значит, это излишне. Если я ничего не подхватил в том клоповнике, почему я должен заразиться здесь? Я вообще ничего не подхватываю. Мне приходилось работать врачом во время эпидемий. Не удивляйся, медицина – одна из пятидесяти моих специальностей. Это было на Ормузде [11] Ормузд – планета названа по имени главного божества в пантеоне зороастрийцев, что означает «бог мудрый». . Какой-то неведомый мор, заболевали все поголовно, двадцать восемь процентов умирало. Только у вашего покорного слуги не было даже насморка. Так что скажи им – нет, ты захочешь сделать это через директора клиники, ибо нарушение субординации нарушает моральный дух, – хотя на кой черт мне беспокоиться о моральном духе этой конторы, куда меня приволокли против моего желания? Ладно, скажи директору: если ему угодно, чтобы за мной ходили няньки, то пусть будут одеты как няньки. Точнее – как люди. Айра, если ты хочешь, чтобы я обнаружил желание сотрудничать с тобой, начнем с того, что и ты проявишь намерение сотрудничать со мной. Иначе я голыми руками скручу им шлемы.

– Лазарус, я переговорю с директором.

– Хорошо, а теперь пообедаем. Но сперва выпьем – а если директор будет возражать, скажи ему, что тогда меня придется кормить силой и еще неизвестно, в чье горло затолкают эту трубку. Я не желаю, чтобы моими вкусами пренебрегали. На этой планете найдется настоящее виски? В прошлый раз, когда я здесь был, не нашлось.

– Здешнее виски лучше не пить, я предпочитаю местное бренди.

– Отлично. Мне бренди с содовой, лучшего не придумаешь. Бренди «Манхэттен», если кто-нибудь еще знает, что это такое.

– Я знаю, старинные напитки мне нравятся, я кое-что узнал о них, когда изучал вашу жизнь.

– Отлично. Тогда закажи нам выпивку и обед, а я послушаю. Посмотрю, сколько слов удастся узнать. Кажется, память возвращается понемногу.

Везерел заговорил с одним из техников, но Лазарус перебил его:

– Сладкого вермута на одну треть бокала, а не на половину.

– Так. Значит, вы меня поняли?

– В основном. Индоевропейские корни, упрощенные синтаксис и грамматика – я начинаю кое-что вспоминать. Черт побери, когда человеку приходится знать столько языков, сколько мне, нетрудно и ошибиться. Но все возвращается понемногу.