Райан Гродин - Инвиктус

Голос Николаса дрожал от нетерпения, которое испытывали все мужчины в экипаже. Провести 364 дня в аппарате с внутренней площадью 65 квадратных метров, наблюдать, как уходит и приходит Эмпра, как у нее растет живот, штудировать номера старых голографических журналов, проводить два часа в день на тренажере для ходьбы — все это неизбежно вело к накоплению усталости и неистовому желанию вырваться из замкнутого пространства. Фактически вид Рима, раскинувшегося сейчас внизу, стал для Берга самым ярким зрелищем за целый год. С высоты открывался замысел строителей города — холмы, увенчанные храмовыми комплексами, Колизей размером с монету… «Аб этерно» завис над городом всего на секунду, чтобы Рим и время, в котором он пребывал, растворились в прошлом. Из 95 года нашей эры они переместились в Решетку. К иллюминатору приникла тьма, бескрайняя и жадная.

Пронзительные крики из лазарета становились все сильнее. Берг хотел сказать инженеру, чтобы тот поторопился, но знал, что это бесполезно. В Решетке времени не существовало. Часы остановились; то, что казалось секундой, могло длиться час, неделю, год, десятилетие. Вместо этого он уперся взглядом в иллюминатор, всей душой желая увидеть столицу мира такой, какой она будет в двадцать четвертом веке. За последние две тысячи лет Рим сильно изменился. Некогда захолустный город-республика стал Главой Мира, центром вселенной, потом — местом паломничества туристов с палками для селфи и, наконец, — Новой Главой Мира. Центр древней цивилизации поднялся на новые, небывалые доселе высоты могущества. Даже планировка города напоминала корону. В Зону 1 входили Колизей, Ватикан, бесчисленные базилики, фонтаны и пьяцца; они сформировали центр, и все сооружения Старого Рима находились под защитой Глобального Закона о сохранении исторического наследия от 2237 года. Вокруг центра располагались районы архитектурного модернизма. Очертания стремившихся ввысь зданий Зоны 2 горели огнями неоновой рекламы — они напоминали зубцы короны; небо усеивали летательные аппараты, снующие между громадами сооружений на различных уровнях. Безусловной достопримечательностью Центрального являлся Новый Форум, небоскреб, спроектированный знаменитым архитектором Бируком Текле. Все 168 этажей здания покрывала облицовка из позолоченного стекла. За золотистыми стенами под руководством двух консулов трудились шестьсот сенаторов, представлявших не менее половины различных регионов Земли.

Из-за смога и мешанины огней миллионы жителей главного города планеты страдали от мигреней, но каждый день случалась пауза, во время которой Центральный преображался. Местные жители, такие как Берг, называли этот промежуток «пламенным часом». Лучи заходящего солнца падали на частицы, загрязняющие воздух под таким углом, что по всему городу разливалось оранжевое сияние, проникающее в самые темные закоулки. Центральный словно превращался в гигантский костер, несравнимый ни с чем в истории. Один мир, один светоч. То был Рим вознесенный, выкованный из мира, а не из войны.

Ничего этого пока не материализовалось из тьмы. Николас продолжал горбиться над своими экранами, набирая вереницы цифр и пытаясь составить из них комбинацию, которая перенесет корабль туда, куда нужно, в 18 апреля 2354 года нашей эры, в 12.01 пополудни. Как раз минуту спустя после их отправления в годичную экспедицию.

Берг присел на свое рабочее место, чтобы отсоединить собственный коммуникатор от импланта Эмпры, но необходимость этого уже отпала. Вместо криков роженицы в корабле раздался отчаянный плач младенца.

Смертельно побледнев, Николас оглянулся на звук.

— Неужели…

Да. Легкие новорожденного сделали первый глоток воздуха. Плач не прекращался, и инженер осенил себя восьмиконечным крестом. Берг и сам ощутил, как кровь отхлынула от лица, когда посмотрел в сторону лазарета, а потом в иллюминатор, в головокружительную тьму Решетки. Путешественник во времени, он привык к искажениям законов природы, когда все идет задом наперед.

Но такое… чтобы ребенок родился вне времени…

Это событие не просто нарушало законы природы.

Оно их подрывало.

Берг отключил запись данных, бросился в медицинский отсек и увидел, что док склонился над лежащей на полу Эмпрой. Ее ст о ла покраснела от крови, она безудержно рыдала и качала ребенка на руках, залепленных патчами. Малыш извивался и ерзал, словно собирался с кем-нибудь подраться. Голову его покрывали длинные кудрявые волосики.