Елизавета Сагирова - Приют

Но через пару месяцев после того, как я попала сюда и начала привыкать к местным порядкам, Агафья отвела меня в церковь, где батюшка спросил, не хочу ли я принять крещение в православную веру? Вопрос был риторический, — не желающим креститься место только в тюрьме, как иноверцам, или того хуже — атеистам.

И меня окрестили Дарьей.

Я остановилась, уважительно склонив голову.

— Да, сударыня?

Агафья молчала пока все мои одногруппницы не прошли мимо, и не скрылись за дверями столовой. Потом сухо бросила:

— Приподними подол.

— А… что?

— Ты слышала, Дарья. Приподними свой подол.

Недоумевая, я ухватилась обеими руками за ткань сарафана и приподняла его, открыв ноги до середины голени.

— Выше, — велела Агафья.

И тут я увидела. На подоле двумя пятнами проступала кровь. Очевидно во время ходьбы, мои коленки начали кровоточить сильнее, а я и не заметила. Но делать нечего — пришлось поднять подол выше и продемонстрировать Агафье боевые раны. Она несколько секунд молча их разглядывала, потом спросила голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Что с тобой произошло, Дарья?

— Я упала…

Мысли метались в голове, как вспугнутые воробьи под куполом нашей церкви. Сейчас Агафья спросит, где я упала. А если она уже знает? И тогда моя ложь станет ещё одним поводом для наказания, да ещё каким! Уж что-что, а ложь наша воспитательница карала со всей строгостью.

— Где ты упала?

Решив — будь что будет, я принялась врать.

— Вчера после обеда я вернулась в дортуар, чтобы взять тетрадь по истории… Потому что… потому что утром её забыла. А потом, чтобы не опоздать на урок очень торопилась, споткнулась и упала на дорожке.

Это походило на правду, в приюте дорожки между строениями были вымощены крупным гравием, и чтобы, упав на них содрать колени в кровь, особых стараний не требовалось.

— Допустим, — так же холодно продолжала Агафья, — почему сразу после этого ты не обратилась в медпункт?

— Я опаздывала на урок, — пробормотала я, уронив голову на грудь.

— Такое рвение похвально. Тогда почему ты не сделала этого после уроков?

С перепугу на меня снизошло вдохновение и я, вполне натурально всхлипнув, выдавила:

— А… а потому что сестра Марья стала бы меня мазать йодом. А я боюсь… от него еще больнее.

Голос Агафьи слегка смягчился.

— Глупая. Сестра Марья обрабатывает ссадины не йодом, а перекисью водорода. Сейчас же ступай к ней. И… Дарья, посмотри на меня.

Я подняла глаза. Агафья выставила перед собой указательный палец, как делала всегда, собираясь сообщить что-то по ее мнению очень важное.

— Запомни накрепко — ты будущая женщина, а значит будущая мать. И твое тело не принадлежит тебе одной. Та, которая не заботится о своем здоровье, не заботится и о здоровье будущих детей. Есть ли для женщины более тяжкий грех?

Она приподняла брови, давая мне понять, что ждет ответа.

— Нет, Агафья Викторовна… то есть да… то есть, нет, не существует грех…

— Иди уже, — махнула рукой воспитательница, — Я возьму в столовой порцию на тебя.

— Спасибо, Агафья Викторовна, — я снова склонила голову, и заторопилась к больнице, не веря в то, что так легко отделалась. Упала на дорожке, ха! Только такая зануда, как Агафья, всю жизнь прожившая в четырёх стенах, может поверить будто девочка, выросшая в тайге, способна упасть на ровном месте.

Но как оказалось, не только она. Сестра Марья поверила тоже. Она жалостливо охала, пока обрабатывала мне коленки, и костерила всех, кто по ее мнению был виновен в случившемся. От архитекторов приюта, задумавших такое покрытие для дорожек, до министерства образования, установившего настолько короткие перемены между уроками, что дети должны «сломить голову». В итоге мне даже стало стыдно перед доверчивой и доброй Марьей за свою ложь.

Из медпункта я вышла с настолько туго перетянутыми бинтом коленками, что ковыляла вразвалочку, не в состоянии согнуть ноги. Столовая уже наполовину опустела, но Яринка сидела на своем обычном месте, её рыжую голову было видно издалека. Рядом с ней на подносе стоял мой остывающий обед.

— Спасибо, что подождала, — я неуклюже, боком, плюхнулась на стул, вытянув негнущиеся ноги перед собой.

— Фигня, — отмахнулась подруга, — Ну что? Чего Агафья от тебя хотела?

Я коротко поведала события последнего получаса, и Яринка заметно расслабилась.

— Молодца, отмазалась. А то за лазанье по деревьям Агафья бы тебе всыпала.

Я кивнула и принялась за еду, но видела краем глаза, что Яринка не ест, а продолжает внимательно смотреть на меня. Какое-то время я упрямо пыталась этого не замечать, но потом со стуком положила ложку, и повернулась к ней.