Антон Первушин - Песнь самозверя

Самое загадочное началось как раз шесть геосуток назад: системы базы отметили рост технических сбоев, некоторые из которых требовали вмешательства смотрителя, однако фигурант Опра, если верить логам, занималась чем угодно, но только не работой по устранению неисправностей: спала, развлекалась в виртуале, часами просиживала в медицинском модуле. Вместо неё вовсю трудился двойник Сержа. Именно он под предлогом угрозы безопасности изолировал научные модули: не один, а все три! Именно он вывел из-под контроля нейроядра экспедиционный корабль «Хуболт» и отстыковал его от базы, спасая от пожара! Какой пожар? Откуда здесь пожар? Был ли пожар?..

Всё это требовало немедленных объяснений. Серж вернулся от записей к реальному времени и выделил пальцем переходной отсек, в котором изолировал Опру. Коммуникация с ним была ограничена в силу конструктивных особенностей стыковочных модулей, но аудиоформат он мог использовать. Чуть помедлив, Серж включил звуковой канал.

— Опра! Вы слышите меня?

Преступница откликнулась:

— О! Пацанчик! Соскулил? Малдец. Шпарь уже.

— Опра, я вам не верю. Прекратите балаган и говорите на универсале или любом другом человеческом языке. Сообщаю, что я взял права инспектора и могу держать вас в стыковочном модуле сколько угодно, хоть до истечения вашей жизни. Предлагаю пойти на сотрудничество. И не думайте, что меня легко обмануть или принудить к чему-либо. Я участвовал в боевых операциях…

Пауза. Серж начал терять терпение и решил уже оставить фигуранта в изоляции на геосутки, однако Опра всё же перешла на универсал. И произнесла фразу, которую Серж меньше всего ожидал от неё услышать:

— Выпустишь, расскажу о самозвере.

Когда пришло время персонального проекта, куратор по научно-исследовательской работе Крамских выбрал для Сержа несколько теоретических задач по землеподобным планетам с высокой перспективой межинститутской востребованности. Однако к тому моменту подопечный вовсю мечтал о «космическом чуде», несмотря даже на то, что эта тема считалась в его окружении маргинальной. По этому поводу шутили: «О чудесах пусть Ватикан думает», — хотя, конечно, Этический Университет, разместившийся на территории Старого Ватикана, по факту не занимался вопросами аномальных явлений и неверифицируемых наблюдений. Все знакомые дипломированные этики и мастера Трилобит-кома, оценивающие игроков на «Лунной куколке», были прожжёнными скептиками и в значительной степени антропоцентристами. Их позиция понятна: философия окулизма, которая разрабатывалась в кампусах Ватикана второй век и регулировала многие аспекты общественной жизни, ориентировалась прежде всего на согласование внешней и внутренней природы человека. Однако Серж, который в целом разделял принципы господствующей идеологии и старался следовать моде, никак не мог согласиться с тем, что человечество обречено на одиночество. Поэтому, потратив геомесяц, сам отыскал задачу для проекта, причём не теоретическую, а вполне практическую.

Колониальная служба Космического флота постоянно собирала невообразимое количество информации по планетным системам, делая упор на те из них, которые лучше подходили для обеспечения дальней навигации или заселения. Периодически фиксировались и аномалии, получающие двойную интерпретацию: либо как редкое или даже уникальное явление природы, либо как признак разумной деятельности. Поскольку до сих пор флот не встретил ни одной внеземной цивилизации, то выбор всегда делался в пользу первой интерпретации. В то же время наука не может оперировать выбором, опираясь на субъективные предпочтения, даже если их разделяет большинство специалистов. И менеджеры Колониальной службы выкладывали описания аномалий в сеть межинститутского обмена, предлагая любому желающему попробовать разобраться в очередной загадке. При этом предоставлялись довольно существенные скидки по контрактам на транспортировку и аренду оборудования на месте изысканий.

Окончательно определиться с поисками «космического чуда» Сержу помог не куратор, а эрзац-отец, который, хотя и освободился от исполнения семейно-общественного долга, навязанного ему Этическим Университетом, продолжал поддерживать связь и следил за успехами бывшего воспитанника, а иногда давал дельные советы. Он тоже был дипломантом Академии планетологии, ныне работал в Институте Марса и мог адекватно обсуждать профессиональные темы.