Антон Чиж - Красный Треугольник

Перекинув ногу, он уселся на горловине Башни как плохой наездник, сильно сжав меж коленей кладку. В задницу впились острые сколы, но пошевелиться было страшно.

Ночной город лежал огненной картой. Улицы были залиты лавой машинных фар под гирляндами фонарей. Их отражения плясали в черной мгле канала. Текла обычная жизнь, скучная и примитивная, с мелкими проблемками и большими кризисами, с заботами и удовольствиями. Мир был уверен в своей незыблемости. И не догадывался, что творится у него под брюхом.

Ветер легонько толкнул, Тимур вцепился в кирпичный край. Надо же, он не думал, что так трудно будет на высоте, просто панически страшно. Конечно, Калоша предупреждал, но чтобы он, сноровистый пацан, не мог от страха пошелохнуться – такого Тимур не ожидал. В Греции со скал в море прыгал, с балконов сигал, летать не боялся, а тут – паника, столбняк. Он набрал воздух под завязку, разжал пальцы и медленно выпрямился. Если уж решил стать новым варваром, надо сделать все так, как просил Калоша. За ним ведь никто не следит, просто надо преодолеть себя.

Кое-как привыкнув к равновесию, Тимур закрепил победу, разведя руки «самолетиком». Страх и вправду попятился. Стало значительно легче, Тимур даже посмотрел вниз. Отсюда завод казался мертвым морем, на его поверхности вспыхивали огоньки и тут же гасли.

Пора. Из матерчатой сумки Тимур достал предмет, который болтался и бил его по животу весь подъем, изрядно мешая: стеклянная банка, в каких заботливые бабушки закручивают на зиму компоты. Только внутри хлюпала белесая жидкость. Резиновая обертка с горловины слетела, в нос ударил резкий запах: так пахло в обувных мастерских.

Испить до дна. Как велел Калоша.

Справившись с отвращением, Тимур высоко поднял стеклянный кубок, чтобы прокричать ветру и Ночи, как было велено:

– Я Тимур Лютый! Прими меня, мать-резина!

Край банки коснулся губ, в нос шибануло еще резиновей, Тимур задержал дыхание…

Дальше…

На той стороне Башни Вождя кто-то сидел.

Тимур сощурился и обнаружил проводника в форменной тужурке, того самого, что выяснял про галоши, которые Тимур никак не мог подобрать по размеру. Проводник оказался неробкого десятка, он сидел на краю каменного колодца как на стульчике, плотно сцепив руки на коленях. Страх Тимура сжался в комочек и закатился в дальний уголок. Стало легко и свободно. Не страшна высота, и эта Башня, и весь Треугольник, раз рядом Проводник. Проводник не в смысле живца, которому для вторичного попадания в Треугольник нужно снести голову, а Проводник с большой буквы.

Тимур перекинул ногу на другую сторону и широко расправил руки. Столько силы было в нем, что он мог бы лететь и лететь.

– Занят? – как бы про себя спросил Проводник.

– Погода отличная, и ветер попутный! Полетели? – Тимур счастливо улыбался.

– Старая труба кочегарки.

– Ага, помню.

– Хочешь отпустить себя?

– Нет, я теперь свободен.

– Знаешь, что делать?

Снизу донесся отчаянный визг, будто на прочность проверялись свежие тормоза. Тимур повел глазами и заметил, что у стены ближнего цеха мечутся факелы, стягиваясь полукругом. Виднелись тела в резиновых безрукавках. Огни поймали кого-то в ловушку: к стене отступала одинокая тень, к которой тянулись колья. Взмах, и по факелам пронеслись круглые молнии циркулярных пил. У загнанного, как мог увидеть Тимур, оказался плащ под цвет стен и короткие черные волосы, был он худ, но проворен, и лишь число окруживших его не позволяло вырваться. Махобой еще бился, но скоро ему уже не взлететь.

Проводник куда-то делся, видно спустился незаметно. Тимур обнаружил, что растопырился над дыркой трубы, вися на четырех конечностях и с задом, болтающимся в пустоте. Кирпичные сколы впивались в члены, по куртке расползлись беловатые потеки, но банку Тимур сжимал крепко. Засунув драгоценность за пазуху, он медленно опустил ноги, удерживаясь изо всех сил. К счастью, сапог нащупал штырь лесенки. Осторожно перевернувшись, Тимур обратился лицом к закопченной кладке.

Спуск помнил плохо. Замедленное падение под хруст железа и камня, вот он срывается, кое-как успевает зацепиться и падает дальше. Зато героически быстро. Оказавшись на земле и подхватив рюкзак, Тимур рванул к огонькам.

Лизнецы так увлеклись легкой добычей, что забыли осторожность. И когда беда обрушилась черным мячиком, осталось им лишь пуститься врассыпную. Те же, кто не мог, отползали в панике.

Свирепствовал Тимур недолго и обнаружил безоговорочную победу. Враг бежал, оставив на поле боя коптящие факелы.