Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк - Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

– Яд, – сказал Мэттью в трубку. – Я пометил место. Пришлите изоляторов. Мне пора.

Поднявшись, он оказался лицом к лицу с одной из своих любопытных первокурсниц.

– Не ожидал встретить вас здесь, мисс Гомес. Прошу прощения, но я тороплюсь.

Когда Джина вернулась, то не могла ни слова сказать без запинки.

– Вы видели? Вы видели?

Кэти не видела ничего.

– Через эти-то высоченные головы? Нет. Что случилось?

– Я старалась держаться от него подальше, но тут бац – и он появился прямо передо мной! Бац!

– Надо было лучше смотреть по сторонам, – ответила Кэти, но Мелисса нахмурилась. – Что?

– Он действительно появился из ниоткуда, – сказала Мелисса. – Я наблюдала за Джиной, и он вроде как… материализовался прямо рядом с ней. Как будто сидел и резко выпрямился.

– Дьявольщина какая-то, – покачала головой Джина. Голос ее звучал неуверенно.

Кэти похлопала ее по плечу, прикрытому хлопковой тканью.

– Может, он шнурки завязывал?

– Угу, – Джина отстранилась и указала в направлении толпы. – Тогда куда он теперь подевался?

Даже под действием заклинания он не мог просто так сбежать с места преступления. Для сотворения магии требовались определенные символы и концентрация. Нарушив концентрацию, он мог спровоцировать нежелательную реакцию и привлечь внимание полицейских, русской хозяйки дома и пьяниц из ближайших пятнадцати кварталов. Поэтому он спокойно пошел прочь, опустив руки и стараясь выглядеть так, будто идет домой со свидания.

На самом деле он шел по ядовитому следу.

Мэттью нашел еще несколько капель на значительном расстоянии друг от друга. Местами они уже начали разъедать асфальт и бетон. Токсичная жидкость замедляла его продвижение – приходилось то и дело останавливаться и запечатывать опасную субстанцию.

Здесь не было ни посевов, которые можно погубить, ни колодцев, которые можно отравить зловонным дыханием.

Тем не менее тварь могла нанести много вреда.

Некоторые из подобных существ питались плотью и кровью. Некоторые питались смертью, страхом, страданиями, хмелем, одиночеством, любовью, надеждой, искренней радостью. Одни навлекали несчастья, другие давали страдальцам успокоение.

Угадать было нельзя.

Мэттью неспешно следовал за целью на север. По пути попадалось слишком много прохожих, слишком много гражданских. Встреча с чудовищем в центре Манхэттена среди бела дня его не пугала, но чем плотнее становилась застройка, тем сильнее в воздухе пахло помойкой, тем больше переулков и подворотен попадалось на пути. А вот подземных гаражей не было.

Если бы Мэттью был кокатрисом, то устроил бы логово где-то здесь – среди мусора, битого стекла и бетона, отходов человеческой жизнедеятельности и прочей отравы.

Чтобы пройти здесь незамеченным, ему, как и чудовищу, нужна была маскировка.

Колющая боль в руках не проходила. Он был близок к цели. Мэттью сбавил шаг, попутно укрепив защитные глифы. Действия были сродни нервному тику – он пригладил волосы, проверил, застегнут ли пиджак и завязаны ли шнурки. Тварь как-то умудрилась перебраться из логова в Верхний Ист-Сайд, никого не убив. Может, она слепая? Или передвигается под землей – Мэттью уже двенадцать кварталов не видел ни одной капли яда. Совсем плохо будет, если она невидима. Иногда… да что там, довольно часто – потусторонние существа могли контактировать с железным миром лишь при помощи посредника – волшебника или медиума. Если таким было и искомое им чудовище, то неудивительно, что оно смогло остаться незамеченным. Оно могло перемещаться, не причиняя никакого вреда, не считая пагубного действия своей ауры. С другой стороны, откуда тогда взяться яду, способному разъесть камень?

Мэттью, расслабься. Ты ведь не знаешь на сто процентов, что это кокатрис. Это лишь предположение, и первое впечатление может быть обманчиво.

Слепая вера в собственную догадку может стоить ему жизни.

Но что это, если не василиск или кокатрис? Мэттью смущало лишь одно: почему жертва этого коронованного змея, чешуйчатого ворона, выбросилась из окна? И почему никто больше не погиб и не превратился в камень? Ведь василиски и некоторые кокатрисы способны обращать живых существ в камень.

Глаза начали зудеть, слезиться, словно он надышался хлорки или травильного раствора. Запах был одновременно настоящим и потусторонним. Мэттью ощущал его сильнее, чем простые люди, чье обоняние было проникнуто типичным уличным зловонием. Запах нес долгую, мучительную смерть.