Алексей Рудаков - Дальние Тропы

— Что, простите? Атмосферная? — Вопросительно приподнял бровь Луначарский.

— Да-с! Электричество, рассеянное вокруг нас, порождаемое самой планетой нашей, есть бесконечная кладовая, и ключ к ней — вот! — постучал пальцем по лампе: — Посудите сами! — Соскочив со стола, Пуглов возбуждённо заметался по кабинету: — Залежи угля истощатся. Реки — пересохнут, ветер — движение воздушных масс, которые так легко поставить на службу для получения энергии — капризны и переменчивы. Но Земля! Земля наша, милостивый мой государь! — Повернулся он к Анатолию Васильевичу возбуждённо сверкая глазами: — Вращалась, вращается и вращаться будет! И — с каждым свои оборотом, производить энергию! Взять её — её, бесцельно расточаемую в мировом пространстве, взять и поставить на службу человечеству — вот подвиг достойный учёного! Вы только себе представьте, — замерев у окна, поманил он к себе наркома, а когда тот приблизился, показал наружу: — Самолёты, самобеглые повозки, поезда! И все — без дыма, чада и шума! Перемещаться в пространстве, пользуясь щедро разлитой вокруг нас энергией! Двигаться, творить, живя в гармонии с Землёй! Вот мой дар Республике!

— Скажите, — косясь на дверь, секретарь уже несколько раз просовывал внутрь комнаты голову, деликатно напоминая о прочих, ожидавших приёма, людях: — А это реально? Ваша лампа да, светит, — покосился нарком на устройство: — Но я понимаю, что энергии она даёт мало. Уверен — будь у Вас возможность, Вы бы, несомненно, устроили более значительную демонстрацию.

— Вы правы, господин нарком… Простите — товарищ. — Поник головой изобретатель: — следует признать, что я сейчас, несмотря на значительный, по сравнению с прежними генераторами, прогресс, всё ещё нахожусь в начале пути. Но этот путь — верен! — Подняв голову он, с вызовом, посмотрел на собеседника: — Верен, Вы понимаете?

— Охотно Вам верю. — Подойдя к столу, нарком что-то быстро написал на типовом бланке и протянул его учёному: — Вот, возьмите. Это требование на усиленное питание. Всё, что могу для Вас сделать, — с сожалением развёл он руками: — Возвращайтесь на кафедру, Пётр Пантелеевич, и продолжайте Ваши исследования. Уверен — и это я говорю Вам от всего сердца, при нашей следующей встрече Вы покажете мне нечто более мощное.

Увы, но следующей встрече состояться было не дано. Вернувшись на родную кафедру, профессор Пуглов продолжил свои исследования и, в самом начале тридцатых, трагически погиб, поражённый разрядом статического электричества.

Его лампа успешно и бесперебойно светила вплоть до начала второй половины тридцатых, являясь своего рода забавным курьёзом, пока не попалась на глаза Главкому ВМФ. Активное строительство подводных лодок требовало изобретения множества новых устройств, а светильник, не потреблявший электричества и не расходовавший воздух был оптимален для освещения трюмов подводных судов.

Спешно проведённый розыск обнаружил пару учеников покойного профессора, которые, будучи мобилизованными в шарашку, продолжили его исследования, благо записей Пётр Пантелеевич оставил предостаточно. Продолжение исследований велось вполне успешно и работы были близки к завершению, когда неудачно начавшаяся для СССР война поставила крест на их трудах. Работы были признаны хоть и успешными, но излишними — страна, чьи войска откатывались назад под ударами гитлеровских армий, напрягала все силы, сдерживая натиск завоевателей и о внедрении в производство — с соответственной перестройкой производственных линий под новые задачи, не могло быть речи.

Весь состав шарашки был направлен на фронт, где, практически в полном составе и сгинул.

Выжил из всего состава только один — разысканный силами Министерства ГосБезопасности противотанкист. Он предстал перед очами высокого начальника в самом конце сороковых, когда СССР, спешно залечивавший раны войны, оказался втянут в новую борьбу — теперь уже с бывшими своими союзниками, во всю козырявшими атомным оружием.

Обладатель круглых очков задал прошедшему Курскую мясорубку артиллеристу всего один вопрос — возможно ли из их ламп сделать бомбу, и тот, не робевший под гитлеровскими танками, ответил положительно. Идея Маршала Советского союза была проста — если энергия была повсюду, то почему бы её не собрать в нужном месте для производства взрыва?

Опасаясь новой, уже ядерной войны, последнего ученика направили проводить свои исследования в Тобольск, подальше от назначенных заокеанскими ястребами к уничтожению городов Центральной части страны. Там, для проведения исследований, был организован почтовый ящик номер «Н», возглавлял который уже известный нам учёный. Забегая вперёд, следует заметить, что бомбу — энергетическое оружие, ему создать так и не удалось. Нет, устройства, изготовленные в ящике, исправно собирали энергию и взрывались, вот только габаритами своими они, мягко говоря, на бомбу не тянули, занимая собой сруб средних размеров, а любая попытка уменьшить их приводила к падению, в геометрической прогрессии, силы взрыва.