Михаил Шабалин - И звуки, и краски

Денко продрался через колючий кустарник и приник к забору, пытаясь обнаружить хотя бы щелку. За забором слышались веселые голоса, и играла музыка. Наконец он наткнулся на сучок, который шатался в своем гнезде…

С той поры прошло два десятка лет, а Денко помнит все так, будто это было вчера. Первое ощущение: «Другой мир». Там действительно был другой мир! Казалось, что, и солнце за забором светило другое. Там была другая трава — мягкая и зеленая, — хоть катайся на ней нагишом. Там были другие деревья. Между двумя из них натянут гамак. Название этой штуки он узнал много позже, а тогда, как зачарованный, смотрел на женщину, лежащую на чем-то невидимом. Сама женщина была похожа на фею. На траве были расставлены столики. Черный, похожий на таракана мужчина, время от времени подходил к столикам, что-то наливал, разносил, потом вновь возвращался. Неподалеку резвилась стайка детей, одетых совершенно не так, как одевались у них в деревне. У мальчишек были коротенькие брючки, схваченные под коленями завязками. Любого, кто посмел бы так одеться в деревне, попросту бы засмеяли. Но тут никто и не думал смеяться. Наоборот, девочка в прекрасном розовом наряде с огромным бантом на голове, явно симпатизировала белобрысому, одетому особенно вызывающе. Компания ребят играла в мяч. И опять, если бы Денко сказали, что такие мячи бывают, он бы не поверил. Огромный, почти в детский рост, мяч медленно плыл в воздухе и так же медленно опускался в руки белобрысого и отвратительного, судя по манерам, пацана. Поймать мяч не стоило никакого труда, но этот белобрысый умудрялся мазать, чем вызывал несказанное раздражение у сопящего за забором Денко.

Вдали виднелась еще одна группа. Это были мужчины, так же ничем не напоминавшие мужиков из их деревни. У мужчин были светлые рубахи со смешными короткими рукавами. Держа в руках странные предметы, назначение которых Денко так и не сумел понять тогда, они бродили по поляне, что-то разглядывали в траве, изредка взмахивали блескучими штырями и много говорили, пуская к небу дым сигарет.

Спина у Денко затекла, шея отказывалась гнуться, когда он очнулся. Это было наваждение, сказка. Реальность ее была перечеркнута грубы забором из горбыля, окрашенного в зеленовато-желтый цвет умирающего леса. Это была еще одна тайна. Почему за забором и трава, и деревья сохраняли свой первозданно-зеленый вид, а здесь, в лесу и на полях, растительность вяла и желтела так, словно мучила ее застарелая болезнь!..

Денко тоже заболел. Он заболел другим миром. Тем, где мягкие зеленые поляны, над которыми летают огромные медленные шары-мячи. До пустоты под ложечкой хотелось оказаться там, за забором, рядом с девочкой в розовом. Уж тогда бы показал этим, с тесемочками, как надо играть в мяч. В то же время он презирал своих сверстников и их отцов в грубых деревенских башмаках, с их работой. Вечная пыль, грязь, вонь свиного дерьма…

Дверь лифта открылась в полумраке. Проход через него так же был частью «Системы Денко». Все сомнения, всякую расслабленность следовало оставить здесь, в этом затемненном пространстве. На свет выйдет человек, не знающий сомнений, готовый к любым испытаниям, осторожный и сильный, как барс.

Денко уже десяток раз нажимал на кнопку мигалки, и ни одно такси так и не остановилось. Огромный государственный механизм Режима давал сбой. Все больше появлялось дыр, которые в спешке латали экономисты, затыкали идеологи. Дан поглядел на часы: только-только… Ему необходимо было попасть на митинг в университет. Предстоял последний бой с уже разгромленным, но все же не сдавшимся противником — обществом «Экология».

«Сначала допустили существование вольнодумцев, — с раздражением думал Дан, — а потом давай бороться… Нет чтобы бить сразу, пока движение не набрало силу. Профессура… Университет. Как говорил Великий Малко: „Ворота в ад откроет вам ученый, а поведут писатель и поэт“… Да что же это? — в бешенстве ткнув в очередной раз резиновую кнопку мигалки, подумал Дан. — Ни одна сволочь не остановится… Надо будет эту проблему ставить перед шефом. Как будто я к девочке еду. Еще пару сезонов назад были и машины для поездок, и баллиста в каждом отделе… Куда все подевалось?»

Денко, щурясь от солнца, приложил руку козырьком. Сплошным потоком, оставляя сизый дым в воздухе, с моста шла очередная порция машин, обрезанная регулировщиком. Притормаживая и спрессовываясь, голова колонны втекла на площадь Первого Слова. Основная масса машин свернула налево — к центру города.