Альфред Бестер - Тигр! Тигр! [сборник litres]

Фойла как громом поразило. В дни ханжеского пуританства, в дни, когда женщины ходили в парандже, многие наряжались мужчинами и так вступали в жизнь, иначе для них закрытую… Но он никогда не слышал о женщине в космическом флоте, женщине, под видом мужчины дослужившейся до капитана…

– Это?! – яростно вскричал он. – Это Линдси Джойс?! Линдси Джойс с «Ворги»? Спроси ее!

– Я не знаю, что такое «Ворга».

– Спрашивай!

– Но я… Она была… Она командовала.

– Капитан?

– Я не люблю, что у нее внутри. Там темно и плохо. Мне больно. Я хочу домой.

– Спрашивай. Она была капитаном «Ворги»?

– Да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня больше. Там мрак. Там боль. Я не люблю ее.

– Скажи ей, что я тот, кого она не подобрала шестнадцатого сентября 2336 года. Скажи ей, что я наконец пришел свести счеты. Скажи ей, что я собираюсь отквитаться.

– Н-не понимаю. Не понимаю.

– Скажи ей, что я собираюсь убить ее, медленно и мучительно. Скажи, что у меня на яхте есть каюта… точно такая, как инструментальный шкаф на «Номаде», где я гнил шесть месяцев… где по ее приказу я был брошен издыхать. Скажи, что она будет гнить и издыхать, как я. Скажи! – Фойл неистово затряс сморщенное дитя. – Заставь ее почувствовать это. Неужели она уйдет, превратившись в Склотски?! Скажи, что я убью ее насмерть! Прочти мои мысли и скажи ей!!

– Она н-не… Она не отдавала этого приказа.

– Что?!

– Не могу понять.

– Она не приказывала меня бросить?

– Я боюсь…

– Спрашивай, тварь, или я разорву тебя на части! Что она имеет в виду?

Дитя рыдало. Женщина корчилась. Фойл кипел.

– Ну! Давай же! О господи, почему единственный телепат на Марсе – ребенок?! Зигурд! Зигурд, послушай меня. Спроси: приказывала ли она выбросить беженцев?

– Нет. Нет!

– Нет – не приказывала, или нет – ты не будешь спрашивать?

– Она не приказывала.

– Приказывала она пройти мимо «Номада»?

– Там холодно, темно и страшно. О, пожалуйста! НЯНЯ-А-А! Я хочу домой. Хочу домой.

– Она приказывала пройти мимо «Номада»?

– Нет.

– Не приказывала?

– Нет. Отведи меня домой.

– Спроси у нее, кто отдал этот приказ.

– Я хочу к няне.

– Спроси, кто ей приказал. Она была капитаном корабля. Кто мог командовать ей? Спрашивай!

– Я хочу к няне.

– Спрашивай!

– Нет. Нет. Нет. Я боюсь. Она больная. Она черная и страшная. Она плохая. Я не понимаю ее. Я хочу к няне. Я хочу домой.

Дитя вскрикивало и тряслось. Фойл орал. Эхо гремело. Фойл в ярости шагнул к ребенку, и тут глаза его ослепил яркий свет. Катакомбы были освещены Горящим Человеком. Перед Фойлом возник его собственный образ – лицо искажено в кошмарной маске, одежда в огне, пылающие глаза прикованы к бьющемуся в конвульсиях Склотски – Линдси Джойс.

Горящий Человек открыл свой тигриный зев. Раздался скрежещущий звук, как охваченный пламенем смех.

– Ей больно. – Горящий Человек сморщился. – Слишком ярко, – прохрипел он. – Меньше света.

Фойл шагнул вперед. Горящий Человек страдальчески зажал уши руками.

– Слишком громко! – закричал он. – Не двигайся так громко!

– Ты мой ангел-хранитель?

– Не слепи меня! Тссс! – Внезапно он опять рассмеялся. – Послушай ее. Она кричит. Она ползает на коленях. Она молит о пощаде. Она не хочет подыхать. Она не хочет боли. Послушай ее.

Фойл дрожал.

– Она говорит, кто отдал приказ. Неужели ты не слышишь? Слушай своими глазами. – Горящий Человек вытянул указующий перст. – Она говорит – Оливия.

– Что?!

– Она говорит – Оливия. Оливия Престейн. Оливия Престейн. Оливия Престейн.

Горящий Человек исчез. В катакомбах снова воцарилась тьма.

Фойла закружил вихрь калейдоскопических огней и какофония звуков. Он пошатнулся и судорожно глотнул ртом воздух.

– Чертовджант… – пробормотал он. – Оливия. Нет. Нет. Не может быть. Оливия.

Фойл почувствовал чью-то руку.

– Джиз?! – хрипло каркнул он.

За его пальцы держался плачущий Зигурд Магсмэн. Он взял ребенка на руки.

– Мне больно , – скулил Зигурд.

– Мне тоже больно, сынок.

– Хочу домой.

Так, все еще держа младенца на руках, Фойл побрел по катакомбам.

– Живые трупы, – выдавил он. А потом: – И я среди них.

Он нашел каменные ступени, ведущие из глубины наверх, в монастырь, и стал карабкаться, вкушая смерть и отчаяние. Перед ним забрезжил свет, и на какой-то миг он подумал, что уже рассвело. Потом он понял, что монастырь ярко освещен прожекторами. Донеслось грохотанье сапог и невнятная скороговорка команд. Фойл остановился и собрал все свои силы.