Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга

Дело в том, что я предпринял заокеанский вояж в качестве гостя дяди Сэма и теперь нахожусь в стране изысканных вин и прекрасных женщин. (Вина повсюду исключительно ординарные, а прекрасных женщин явно куда-то прячут. У самой симпатичной из тех, которых я видел, были маленькие усики и очень волосатые ноги, которых, может, я бы и не заметил, если бы на меня не подуло ветерком с ее стороны. Дорогие мои, сомневаюсь, что французы моются — во всяком случае в военное время. Но я не собираюсь их критиковать; ванна — это роскошь. Сегодня, если мне предложат выбор между прекрасной женщиной и горячей ванной, я выберу ванну — иначе та же женщина не захочет иметь со мной дел.)

Пусть вас не беспокоит то, что я нахожусь в „зоне боевых действий“. Раз вы получили это письмо, значит война закончилась и со мной все в порядке. Но мне легче написать письмо, чем день ото дня заносить в дневник тривиальные подробности. „Зона боевых действий“ — это сильное преувеличение; война идет „позиционная“ — то есть противники остаются на своих позициях, прижатые к земле огнем. А я сижу в тылу, далеко от передовой, и здесь не стреляют.

Я командую военным отрядом, который называется „отделением“. Нас восемь мужчин: я, пятеро стрелков с винтовками, автоматический стрелок (это не автомат, а человек с автоматической винтовкой, эта война еще не знает боевых роботов), восьмой таскает боеприпасы автоматическому стрелку. Должность моя капральская, и я капрал, потому что произведение в сержанты, о котором я писал вам в последнем письме еще из Соединенных Штатов, не состоялось; должно быть, документы затерялись в суете, пока меня переводили в другую часть.

Мне нравится быть капралом. Впервые у меня постоянные подчиненные, есть время, чтобы познакомиться со всеми персонально, выяснить их сильные и слабые места и научиться ими командовать. Это превосходные люди. Лишь с одним проблемы, но он тут ни при чем, виноваты предрассудки этого времени. Зовут его Ф. К. Динковский, он одновременно единственный в моем отделении католик и единственный еврей. Если вы, близнецы, не слыхали ни о том, ни о другом, обратитесь к Афине. По рождению этот человек принадлежал к одному вероисповеданию, но воспитан был в другом, а служить ему пришлось с деревенскими мальчишками, исповедующими третью веру и не слишком терпимыми при этом.

Вдобавок он горожанин и обладает весьма неприятным голосом (даже для моего слуха). Кроме того, парень неловок, и все его постоянно поддевают, когда меня нет поблизости. От этого он становится еще более неуклюжим. По совести говоря, из таких солдаты не получаются — но меня не спрашивали. Поэтому он таскает патроны — это лучшее, что я мог сделать, чтобы сбалансировать свою команду.

Его здесь зовут „Динки“; на древнеанглийском это всего лишь пренебрежительная кличка [92] Dinky (англ.) — мелкий, невзрачный. — Примеч. С. В. Голд . , но он ее ненавидит. (Я его называю по фамилии — я их всех называю по фамилиям. По ритуалу, соответствующему обрядовому мистицизму военных организаций в этом „здесь и сейчас“, к человеку следует обращаться лишь по фамилии.)

Но оставим лучший взвод в АЭВ [93] АЭВ — Американские экспедиционные войска. — Примеч. С. В. Голд . и возвратимся к моей первой семье — вашим предкам. Прежде чем дядя Сэм отослал меня в этот развлекательный вояж, мне предоставили отпуск. Я провел эти дни в семье Брайана Смита, в его доме, поскольку до конца войны я считаюсь названым родственником, ведь официально я сирота.

Отпуск этот оказался самым счастливым событием в моей жизни, с тех пор как „Дора“ высадила меня здесь. Я возил Вуди в парк; здешние примитивные забавы доставляют куда больше радости, чем некоторые утонченные увеселения Секундуса. Я покатал его на всем, на чем только было можно, и разрешил везде поиграть. Это доставило удовольствие и мне, и ему. Мальчик так устал, что уснул по пути домой. Но он вел себя хорошо, и теперь мы приятели; стало быть — пусть растет. Возможно, из него что-нибудь получится.

Я подолгу беседовал с Дедулей и получше познакомился с остальными членами семьи, в особенности с мамой и папулей. Последнее произошло неожиданно. Мы несколько минут говорили с ним в лагере Фанстон; он собирался в отпуск в тот самый день, когда я должен был вернуться обратно, и я не рассчитывал увидеть его. Но он сумел выхлопотать несколько лишних часов, на что иногда может рассчитывать офицер, — и мы встретились; потом он позвонил в лагерь и добился, чтобы мой отпуск продлили на два дня. Почему? Тамара и Айра, внимайте: чтобы я получил возможность поприсутствовать на венчании мисс Нэнси Ирены Смит и мистера Джонатана Сперлинга Везерела.