Эдуард Веркин - Звездолет с перебитым крылом [litres]

– В пятнадцать лет Гайдар командовал полком, – заметил я.

– Веников бы лучше сходили наломали, – сказала на это мама. – Береза как раз чистая.

– За березой сейчас нельзя, – тут же возразил Дюшка. – Позавчера отец пошел наломать – двух клещей с головы снял. С горошину каждый.

– В газете писали, энцефалит бушует, – напомнил я.

– Тогда в магазин, – вздохнула мама. – Купи масла. В городок иди, там масло лучше.

– В городок? – покривился я. – Там же…

– В пятнадцать лет Гайдар командовал полком, – сказала мама.

Мама принесла с веранды сумку из разноцветной лески, зеленую стеклянную бутылку и два бумажных рубля. Я отправился за маслом. Дюшка потащился следом. Домой ему идти не хотелось, дома был старший брат, осенью его забирали в армию, а пока он работал обходчиком на железке и от этого злился. И мелкий брат Петр, и обязанность с ним возиться, или полоть заставят, это еще хуже братьев, вместе взятых.

Идти пришлось в Военный городок, там масло всегда с осадком, а мама считает, что в осадке самые витамины. Я вообще-то по магазинам ходить люблю, потому что у нас в семье правило – с каждой сдачи я десять копеек могу себе забрать, так что если повезет, то в месяц можно накопить рубля полтора.

На мопед коплю. Уже двадцать четыре рубля. Скоро накоплю.

Тащились в Военный городок долго, целый час, наверное. Можно и на великах было, но рисковать не хотелось, городочные пацаны борзые слишком, у них там секция, и они все самбисты. Не, велики они, конечно, не отнимают с концами, но берут покататься. У меня как-то взяли до Елино съездить, а потом я их четыре часа ждал. Так что лучше пешком, куда спешить-то?

И не спешили. Попили воды из колодца на углу Коммунарской – там минеральная течет. Два круга по стадиону сделали, там как раз новую дорожку положили и ворота поставили. За стадионом собаку на днях машиной сбило, дохлая валяется, немного посмотрели, хотя уже и не по возрасту было. А Дюшка еще врал, что это настоящий дог. Потом плевалки вырезали, поплевались. Зашли в «Хозтовары», поглядели на «Яву». Стоит три месяца, никто не покупает, любуются. Купят скоро, как в городе узнают, что у нас тут «Ява» стоит, приедут и заберут. У меня отец сам ее купить хотел, да денег столько не нашел, а в долг взять не получилось. Он, кстати, тоже по утрам приходил потихоньку полюбоваться, я сам видел. Красивая, конечно. Посмотрели минут пятнадцать молча, каждый о своем позавидовал.

От «Хозтоваров» до Городка за пять минут добрались, городочников не встретили, повезло. А уже в городке Дюшку пробрало, он вдруг пустился доказывать, что «Ява» хуже «Иж-Юпитера», и дороже, и запчастей не найдешь, и масло нужно тонкой очистки, лучше взять три «Ижа», чем одну «Яву». Я с такой глупостью и не спорил, Дюшка всегда такой, не дурак поперечить, иногда от этого в бешенство впадает. Мы привыкли к таким выходкам. Да я и сам поспорить люблю.

В продуктовом магазине по поводу полудня было безлюдно, июньские мухи жужжали под потолком, невкусно пахло рыбой и вкусно черным хлебом. За прилавком дремали две знакомые продавщицы, я передал им бутылку, и молодая отправилась на склад, чтобы набрать масла со дна бочки.

– Давай хлеба купим, – предложил Дюшка. – Есть хочется.

Я промолчал. Ему всегда хочется есть, мама говорит, что его дома не кормят. Дюшкина мать завуч и вся в школьных проблемах, а сейчас вообще в лагерь уехала. А папаня лишь рыбу солить умеет.

– Давай полбуханки возьмем, – Дюшка прогудел животом. – Маслом помажем и съедим…

– Соли нет, – сказал я. – Без соли не вкусно.

Мне стало жаль десяти копеек, если честно. Потому что у меня план, эти десять копеек должны быть вложены в мой мопед, а не в прожорливого Дюшку. Ему хоть десять буханок скорми, он и спасибо не скажет.

– Можно и без соли. – Дюшка поглядел на меня как на предателя.

Я решил оставаться твердым.

– А я в пятницу пятьдесят копеек юбилейные нашел, – сообщил Дюшка.

– Поздравляю, – сказал я.

Я еще хотел сказать, что врет он про пятьдесят копеек, он каждую неделю про эти пятьдесят копеек рассказывает, но никто их никогда не видел. Хотел сказать, но тут в магазин вошла девушка.

Это была очень странная девушка.

Я это сразу заметил.

Она была…

Почему-то в свитере. В красном. То есть в бордовом свитере. В жару. Рукава оттянуты и закатаны чуть выше запястий.

Она вошла, и дальше я смотрел только на нее.

Девушка приблизилась к прилавку и стала изучать товары. Она смотрела на хлеб, разложенный на поддонах. На ломаные кубиками ириски, на помадку в толстых зеленых вазочках. На чай в пакетиках, на круглую карамель, на уксус в треугольных склянках, на ломанный неровными кусками сахар, просыпавшийся из мешка. На рыбные консервы, составленные в замысловатые пирамиды, на яблочный компот и на томатный сок в трехлитровых банках. Она смотрела на все это…