Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– О чем ты думаешь?! – тихо одернул себя Эмиль.

Он подтянул штанины и сел за фортепиано. Откинув клавиатурный клапан, Времянкин поправил стул, взял с верхней крышки пианино ноты и начал раскладывать их перед собой. Денис занял место фронтмена перед стойкой с микрофоном, посмотрел в зал и улыбнулся. Зрители восприняли этот жест как сигнал, финальный звонок, возвещающий о начале представления. Зал поприветствовал музыкантов аплодисментами и одобрительными выкриками. Публика была готова насладиться живым звуком. Диджей увел фоновую музыку в тишину. Концерт начинался.

– Добрый вечер! – поприветствовал публику Денис.

Зал отреагировал посвистыванием и аплодисментами. Роберт и Юля уже были в исходных позициях, на низком старте. Эмиль еще возился с партитурой. Денис продолжал говорить:

– Сегодня мы исполним всеми любимые хиты Дейва Брубека, Генри Манчини, Гленна Миллера и других. Надеемся, вы хорошо проведете время. Итак, начнем.

Едва Денис успел закончить последнюю фразу, вступили ударные. Это было начало среднетемповой композиции Дейва Брубека – Take Five. Классическое джазовое произведение на пять четвертей, призванное задать позитивный тон всему концерту. Славный хук Брубека действовал безотказно почти на всех любителей джаза, кроме разве что самых наторелых. Да и те, декларируя свое презрение к легкомысленным мотивчикам, постукивали каблуком в такт ритмичной вещице. Времянкин знал почти весь репертуар Брубека, поскольку не раз исполнял его на различных экзаменах и показательных выступлениях в студенческие годы. Со временем ему становилось все менее интересно исполнять чужой материал. Он считал, что способен на большее. Амбиции сочинителя рождали в Эмиле ощущение равновеличия с признанными творцами. Он стремился играть лишь оригинальные произведения, но нужда в конце концов заставила его умерить гордыню. Публичное исполнение музыки признанных мастеров – достойное наказание для спесивого сочинителя. В этот раз ситуация осложнялась еще и тем, что где-то в зале сидел человек, с которым у Времянкина были весьма натянутые отношения. Лев Гроссман – руководитель успешного джазового оркестра, известный импресарио, бывший педагог Эмиля. Он имел большие планы на своего ученика, но тот бросил учебу ради рискованного эксперимента. Гроссман не простил Времянкину его выбор и впоследствии часто критиковал «Бревис», называя их выскочками. Оказавшись на сцене, Эмиль подумал о том, что Льву должно быть приятно видеть заносчивого ученика в таком положении. Проигравшим, утратившим все шансы на успех.

После двух начальных квадратов вступили контрабас и фортепиано.

Эмиль никогда раньше не играл с Юлей и Робертом. Он познакомился с ребятами пару лет назад на одном из концертов общих друзей. Роберт был хорошо знаком с творчеством «Бревиса». Дружба с Эмилем много значила для него. Эмилю же, как обычно, было негде ночевать, и он периодически пользовался гостеприимством сочувствующей парочки. Он не особенно интересовался успехами ребят на музыкальном поприще. За все время посетил лишь пару их концертов. И оба раза это были каверовые выступления наподобие этого, на которых хорошо демонстрируются технические возможности исполнителей, но практически не виден истинный творческий потенциал музыкантов. Однако, оказавшись на одной сцене, можно многое узнать о своих партнерах, их игре и даже характере.

Эмиль не смотрел в ноты. Он следил за общим дыханием музыки, слушая остальных. Он сразу отметил для себя наличие грува в ритм-секции. Вероятно, Роберт и Юля настолько хорошо чувствовали друг друга, что действовали как единый, слаженный механизм.

Юля наносила хлесткие удары по натянутым мембранам барабанов. Ее колени ритмично подпрыгивали за установкой. Голова была все время повернута вбок, так, что зрители видели только ее точеный, кивающий профиль. Все ее тело пульсировало в такт музыке.

Скользя пальцами по грифу контрабаса, Роберт слегка покачивал плечами и отмечал музыкальные акценты кивками головы. Его руки извлекали из инструмента чистейшие, точные по длине ноты. Это свидетельствовало о его аккуратности. Можете быть уверены, что и в быту такой человек приучен к порядку. Музыкантов, небрежно исполняющих свои партии, Эмиль называл «вонючками». Он считал, что существует прямая связь между плохо пахнущими носками и грязной игрой на инструменте. И если придерживаться Эмилевой теории, Роберт и Юля определенно благоухали. Времянкин решил, что начало обещает многое. Появилась надежда, что концерт будет не таким скучным, как он предполагал.