Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

Эмиль и Юля вышли во внутренний двор клуба – небольшое замкнутое пространство, куда обычно ходят курить сотрудники заведения. Девушка устремилась в центр двора, подальше от запахов табака. Эмиль неспешно плелся за ней.

– Ну, ты и гад! – начала Юля с разворота.

– Что?

– Ты просто сволочь! Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься!

– Как он узнал?

– Ты бросил использованный презерватив в мусорное ведро, придурок! Ты просто идиот!

– Роберт знает, что это я?

– А ты как думаешь? Кроме тебя, с нами никто не живет. Как тебе пришло в голову бросить презерватив туда?

– Не подумал. Машинально, видимо.

– Не подумал? Да тебя вообще ничего не парит. Как ты мог спать с девушкой своего друга? Это просто мерзость. Он приютил тебя, когда тебе было некуда идти. Ты для него авторитет. Но тебе плевать, урод ты конченый.

– Прости, но ты тоже участвовала в этом.

– Это моя самая большая ошибка! В жизни! Потому что я люблю Роберта. А ты мне просто отвратителен.

– Значит, я не смогу сегодня у вас переночевать?

– Ты вообще слышишь, что я говорю? Конечно же нет! Знаешь, твоя проблема в том, что ты ничего не хочешь. Ты как… Не знаю. У тебя даже нет теплой одежды.

– А ты чего-то хочешь, значит?

– Да, я хочу. Семью, детей, красивый дом. Это плохо?

– Как-то это не вяжется с творчеством. Что-то мещанское.

– Да очнись ты уже! Мы хотя бы пытаемся нормально жить. А ты дрыхнешь целыми днями на диване, как старый дед. И никогда ничего не добьешься. Простофиля, самый натуральный.

– Старый дед? Это серьезное обвинение.

Времянкин усмехнулся.

– И еще не забывай, что ты урод, который спит с девушками своих друзей!

– Ну хватит, – остановил ее Эмиль и отвел взгляд в сторону.

– Кому теперь будешь портить жизнь? – чуть успокоившись, спросила Юля.

– Что?

– Где ты будешь ночевать, я спрашиваю?

– Не знаю, поеду к сестре в Подмосковье или куда-то еще. Все образуется.

– Как? По щучьему велению, что ли?

– Я контролирую свою жизнь. За меня не переживай. Знаешь, думаю, нам пора, – закончил разговор Эмиль.

Вместе они вернулись в гримерную. Юля набросила пальто на спинку стула, взяла колчан с палочками и, не говоря ни слова, вышла из комнаты. Времянкин снял пиджак, аккуратно свернул его и положил на диван, стоящий у стены. Расстегнув манжеты рубашки, Эмиль принялся засучивать рукава. Денис поднялся со стула, прикрепил саксофон к нашейному гайтану и, придерживая альт одной рукой, наклонился, чтобы поправить брючину.

– В зале сидит Гроссман, – сообщил Денис, распрямившись.

Затем он широко расставил ноги, развел локти в стороны и резко развернул плечи, скрутившись в пояснице. Сначала в одну сторону, потом в другую. Послышалась гулкая дробь суставов.

– Лев Гроссман? – уточнил Времянкин.

– Ты не знал, что он будет? Хм… Ради него этот концерт и затевался. Он обновляет состав. Ему понравилась моя игра. И я такой: «Аааааа».

Денис улыбнулся и выставил вперед руки, чтобы продемонстрировать Эмилю дрожь в пальцах. Тот формально взглянул на трясущиеся конечности духовика.

– Ага, – лениво оценил Эмиль.

– Аж вспотели.

Молодой человек вытер взмокшие ладони о штанины и продолжил откровенничать.

– Гроссман сказал, что во мне что-то есть, – хвалился Денис.

– Так и сказал?

– Да. И сказал, что хочет увидеть меня в деле. В коллективе.

– Поэтому мы здесь?

– Ну да.

– Понятно. Что ж, удачи.

– Спасибо!

– На выход, – негромко скомандовал Эмиль и вслед за Денисом направился к двери.

Роберт и Юля копошились на сцене. Зрители не реагировали на них, продолжая общение. Они давали музыкантам время произвести финальные настройки. Юля сидела за установкой, регулировала положение стула относительно бас-бочки. Роберт стоял рядом с лежащим на боку контрабасом и раскладывал ноты на пульте. Вздернутый воротник джинсовой куртки, уложенные гелем светлые волосы, бежевые слаксы и красные кеды. У Роберта определенно был свой стиль, отчасти позаимствованный из рокабилли, вероятно. Он всегда производил впечатление серьезного, вдумчивого молодого человека. Было трудно сказать, какие эмоции он испытывал в тот момент. Сосредоточенный, спокойный, как и всегда. И никаких признаков злости. Стопроцентная концентрация на деле. Закончив с нотами, Роберт взялся за гриф контрабаса и поставил инструмент на шпиль.

Денис и Эмиль только поднимались на сцену. Саксофонист первым преодолел невысокий трап, так как должен был пройти дальше, к авансцене. Инструмент Времянкина располагался у самой лестницы, поэтому он шел вторым. Он поднимался, глядя под ноги, и заметил, что и здесь всего две ступени. «Очередная секунда», – промелькнуло в его голове.