В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

«Чужая земля». Не хочешь «чужой»? — Другой нет. Будешь жить без земли под ногами? Аки светило небесное?

Единственная опора — личность. Собственная. Базовые инстинкты которой, в наборе из описанного мною квартета, довольно быстро удовлетворяются. Остаётся свернуть пространство-время. Закуклиться. Как кадавр у Стругацких.

Попандопулопипнутый персонаж отличается от прочих литературных героев.

В классическом романе герой гоняется за женщиной. Ура! Догнал! Успокоился. Конец истории.

В авантюрном романе герой ищет какой-нибудь «сундук Генри Моргана». Ура! Нашёл! Успокоился. Конец истории.

Это — нормальные для своего конкретного места-времени люди. Их что-то «возбудило». И они, подобно электрону в атоме, взлетели на более «высокую орбиту» чувств и действий. «Мгновение славы», «пик жизни».

Испустил свой «квант света» и «провалился» на более низкую, на обычную «орбиту» своего существования. Там — вспоминает.

Попандопуло не имеет в «мире вляпа» «обычной орбиты». Он может «провалиться» только в могилу. Или в её аналоги типа сумасшествия или пьянства. Или — «светить» непрерывно. Он «возбуждён» миром своего «старта».

Это — тяжело. Морально, интеллектуально. Физически. Чего ради? Если базовые инстинкты удовлетворены, «баба» и «сундук» получены…

Что дальше?

Возможны, очевидно, два пути: интенсивный и экстенсивный.

Они — конфликтуют между собой. Имеющиеся ресурсы — всегда ограничены. Главное — у попандопулы ограничено его собственное время жизни, его собственная «полоса восприятия».

Коллеги! Попадавцы и попадевцы! «Memento mori» — помни о смерти. Своей, единственной и неповторимой.

Зачем тебе туземцы? Что тебе до их образа жизни, обычаев, традиций? — Каннибальничают? Но бананы к твоему завтраку поставляют исправно? И чего мешать людям? Они в рамках своей диеты, своей культуры, своей воли. Иное — колониализм, империализм и оккупация.

Попандопуле не нужен экстенсивный путь. Он замкнут на себя, он удовлетворяет себя. Разрыв между его личным «realm-ом» и остальным миром растёт, попаданец отгораживается стеной, замыкается на себя. Создаёт разные, милые сердцу, «парожопли и дерижабли». Для себя, любимого.

Идеал — «башня из слоновой кости». С эффективным самогонным аппаратом внутри. Следующий шаг — «сияющий град небесный». И улететь отсюда к едрене фене.

А туземцы? — А ну их. Какие-то они… неумытые.

В разные времена разные мудрецы пытались понять: каков он, двигатель исторического процесса.

Нет, понятно, движитель — человек, конкретные люди в конкретном месте-времени. Которые порой даже и жизни свои отдают чтобы процесс дальше пошёл. Или наоборот — чтобы не пошёл. Но что их, столь разных и по-разному оцениваемых потомками индивидуумов, к тому толкает? Пинает, зовёт, манит и мобилизует?

Измышления мудрецов можно свести в три группы.

1). Воля бога. Какого-нибудь.

2). Воля героев. Пассионариев, каких-то особо одарённых, лучших людей. Сверхчеловек. Белокурая бестия…

3) Законы общественного развития и материального производства.

Первый вариант рассмотрен у Ленина в «Материализм и эмпириокритицизм». Рассуждая о философских системах, Ленин фиксирует их политические последствия. «Эта дорога ведёт в болото поповщины…» — постоянный рефрен.

Второй — в «Детской болезни левизны…». Где у «пламенных р-революционеров» реально — номер шестой. Сперва «верхи» не «смогут», потом «низы» не «захотят», а уж сильно потом, как рюмку рома к сигаре на десерт, можно и р-революционеров выпускать…

Третий вариант… — смерть попаданца.

Коллеги дают массу миленьких историй о спасении «царства светлого будущего» в прошлом, в форме Советского Союза или Российской Империи. Очередной, перегруженный знаниями о технике, о предстоящей истории, вундервафлист пытается изменить ход процесса. И, если у автора хватает последовательности и ума, он скоро упирается в классику:

«Вся писанная история есть история борьбы классов».

«Революция есть прямое движение широких народных масс».

Это не кулуарная деятельность, свойственная «детям во времени». Кого-то плохого застрелил. И всё стало хорошо. Кого-то хорошего грудью своей закрыл. Не наповал, конечно. И всё стало хорошо. Показал аборигену «фигурный болт». А тот, смышлёный такой, запиндюрил его в нужную дырку. И настала тотальная лепота и всемировое благорастворение.