Владимир Алексеев - Чудо [litres]

– И что вы об этом думаете?

– Чудес не бывает, господин президент. Хотя теперь, когда вы сами приехали ко мне в офис, я начинаю сомневаться.

– Что вы имеете… – начал президент и громко засмеялся, заставляя своих спутников вздрогнуть. – Вы абсолютно правы, чудес не бывает! Не забывайте об этом, Борис Андреевич. Даже если вам неожиданно покажется, что это не так. Итак, если вы знаете, зачем мы здесь, сможете ли вы нам помочь?

– Господин президент, у меня только один вопрос, если позволите?

– Да. Но если вы спросите, правда ли то, что вы об этом слышали, лучше даже не начинать.

– Нет, ну что вы, я уже знаю, правда ли это. Меня интересует другое.

– Ха, – президент снова громко засмеялся. – Что же?

– А вы сами верите в Бога?

– Борис Андреевич, президентство – это тоже работа, – сказал президент, мрачно улыбаясь. – И мое отношение к вере никак не связано с выполняемыми мною государственными делами. Надеюсь, что это понятно.

Борис Андреевич выдержал традиционную паузу. Надо сказать, что я за эти десять секунд, которые, по моим ощущениям, длились дольше десяти минут, готов был провалиться под землю от смущения.

– Тогда я согласен. И поверьте, я сделаю все, на что только способна моя профессия. Но мне, конечно, хотелось бы знать все детали.

– Вы их получите от моих людей. И еще, Борис Андреевич. Искренне верю, что вы понимаете – мы не будем подписывать договор о конфиденциальности, но с этого момента ваша конфиденциальность и ваша жизнь идут рука об руку.

– Господин президент, – сказал шеф, совершенно не смутившись, – это мне хорошо известно. Когда-нибудь вместе со мной в Лету канет обширный калейдоскоп корпоративных тайн, чужих секретов, постыдных грехов и гомерически смешных курьезов из жизни высших слоев общества. Такая уж у меня профессия.

Президент кивнул сначала шефу, а затем своим спутникам. Через мгновение он вышел. После этого самый серьезный и сосредоточенный из двух мужчин протянул мне бумагу. Я взял лист и посмотрел на надпись. То, что я увидел, было поразительно. Ошеломленный, я попытался показать цифру гонорара шефу, но он демонстративно не стал смотреть. Нахмурившись, он встал и начал ходить по комнате, что-то бубня себе под нос. Так, как будто рядом никого не было. Должен признаться, я никогда еще не получал такого предложения. Назвать его щедрым – все равно что смущенно промолчать. Моя фантазия рисовала поистине огромные по масштабу проекты, которые можно было бы провернуть на эти средства. Но шефа, похоже, заботило что-то другое.

– Значит, это правда, – сказал он твердо, поворачиваясь к двум мужчинам и взволнованной женщине. – Произошла утечка, если я не ошибаюсь. Как это возможно, если там армия?

– Солдаты. Дети в форме. Вы, похоже, недооцениваете масштаб проблемы. Разлом всех сводит с ума. По ошибке караул не сменяли всю ночь, и оба караульных сбежали.

– Хорошо, что у них не было камеры, – шеф хихикнул, – А что значит вот это ваше – сводит с ума? Я могу сам посмотреть?

– Что? Нееееет! – не удержалась женщина. – Вы даже не представляете, как это опасно! Еще ни один человек не справился с собой. Нет, это невозможно. Исключено. Но мы ознакомим вас, конечно, с материалами.

– Это плохо, – сказал шеф и снова начал ходить по комнате.

Мужчины переглянулись, и второй достал чемодан из-под стола, открыл его и вынул альбом.

– Посмотрите.

Я начал листать альбом, а Борис Андреевич мельком заглядывал в него через мое плечо. На фотографиях были люди с широко раскрытыми блестящими глазами – судя по всему, безумные фанатики. Кто-то вздымал руки к небу, кто-то повисал на руках военных, отказываясь идти, кто-то рвал на себе одежду.

– И сколько их теперь в нашей обширной стране… и даже в какой-то степени в нашей необъятной и гостеприимной Родине? – отстраненно спросил шеф.

– Мы не знаем. Но речь уже о тысячах в разной стадии безумия.

– А что, это заразно?

– Что? Нет, это не болезнь, – сказал второй мужчина. – Это больше похоже на псевдопрозрение. Когда с ними разговариваешь, такое чувство, что они знают что-то больше тебя, а выслушивают просто из жалости.

– Но они вызывают сочувствие у остальных?

– Они очень убедительно рассказывают.

– О чем?

– О чудесах.

Борис Андреевич сел и замолчал. Он выглядел слабым и растерянным. Люди, которые не знали его, могли бы сейчас подумать, что перед ними старый запутавшийся, потерявший все неудачник. Я уже знал, что именно в таком виде он создает свои профессиональные шедевры, разрабатывает божественные стратегии. Надо было только немного подождать.