Антон Воробьёв - Мы будем вечными как горы [СИ]

— Что читаете? — неожиданно спросил дед на хорошем английском.

— Стихи, — показал я обложку. — Сборник «Тысячелетняя ива».

— Я в студенческие годы тоже писал, — признался седобородый старик. — Но как на работу устроился — перестал. Времени на это уже не было.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

Старик взглянул на свою опухшую ногу и задумчиво протянул:

— Лучше, чем должен бы.

— Как же это вас угораздило, со змеей? — поинтересовался я.

— Да как… корзины плел, полез в стог за стеблями, а там она и сидела. Старый дурак, нет чтобы сперва палкой пошурудить, — вздохнул он. — Сыновья с невестками сразу на носилки меня — и сюда. Всех на уши поднял, старый пень.

— Отдохните здесь денёк, — сказал я. — Послезавтра сможете пойти домой.

— А вы тут как, доктор? — спросил седобородый. — Справляетесь с нами?

— Потихоньку, — кивнул я.

— Лекарства-то откуда берете?

— Иногда от гуманитарной помощи ООН что-то доходит, иногда «Врачи за мир» что-то присылают.

— Когда врачи — за мир, это хорошо, — устроился поудобней на подушке старик. — Может, у мира есть шанс.

— Они не только лекарствами помогают, — кивнул я. — В конгрессах разных стран законы продвигают. Хотят, чтобы им разрешили делать вас бессмертными в обмен на добровольную стерилизацию.

— Кто же пойдет на такое? — рассмеялся дед. — Отказаться от детей и внуков? Вы посмотрите на них, — указал он на спящих без задних ног малышей. Чумазые бестии набегались за день. — Кто в здравом уме скажет: «Я важнее, чем все мои потомки»?

Я молча пожал плечами.

— Доктор, — немного помолчав, произнес старик, — скажите, почему я чувствую этот запах у себя во рту?

Я поймал его проницательный взгляд и ответил:

— У меня не было антидота.

Седобородый дед понимающе кивнул. Я открыл книгу и начал перечитывать Бунина.

Прошла неделя, и к медпункту подкатили три джипа. Из первого вылез Мбага, из остальных солдаты выволокли каких-то людей. Вождь — великан ростом два двадцать, в военной форме, красном берете, черных начищенных ботинках, с золотыми эмблемами своего клана на лацканах — зашел в медпункт и лично вывел меня наружу.

— Сегодня мы видимся последний раз, лурц, — сообщил он глубоким голосом. — Надеюсь, ты оценил мое гостеприимство. Но прежде, чем тебя доставят к выходу из этой тюрьмы, я хочу, чтобы ты кое-что увидел. И рассказал потом другим лурцам.

Мбага сделал знак солдатам, те выстроили привезенных людей в один ряд и заставили их встать на колени. Вождь приобнял меня за плечи, указал на коленопреклоненных и сообщил:

— Это твои пациенты, лурц.

Я присмотрелся. Это действительно были мои пациенты. Среди них был седобородый дед с припухлой лодыжкой, молодые женщины и дети, которых я вылечил от дизентерии, мужчины средних лет, избавившиеся от гангрены, экземы и других болезней. Всего — семнадцать человек.

— Не делайте этого, Мбага, — севшим голосом проговорил я. — Они не виноваты.

— Конечно, они не виноваты, — согласился вождь. — Это ты виноват, лурц. Это ты сделал их лурцами. Это ты осквернил их чистые тела вонючей «амритой». Посмотри на них, — направил он мою голову своей огромной рукой.

Я смотрел. Я не мог вынести их взгляды, но все равно смотрел в глаза людям, которые доверились мне.

— Не делайте этого, Мбага, — шептали мои губы.

— Это всё мои соплеменники, — продолжал вождь. — Я очень сильно люблю своих соплеменников. Я добываю им еду, бензин, одежду, сражаюсь за них с другими кланами, — загибал он длинные пальцы.

Солдаты достали пистолеты и приставили к головам моих бывших пациентов. Большинство из них закрыли глаза и стали молиться.

— Не делайте этого, Мбага.

— И вот теперь ты должен понять, — поднял руку вождь, — как сильно мы вас ненавидим, — опустилась рука…

— Вы больше не встречались с ним?

— Нет. Я уехал из Сомали и услышал о нем много лет спустя, когда началось восстание две тысячи двести восемьдесят третьего года. Он объединил разрозненные кланы, перехватил управление над боевыми роботами Евразийского Союза и нанес нашим силам огромный урон. Смертные в других резервациях, вдохновленные его примером, также обострили борьбу за освобождение. В конечном итоге всё это вылилось в признание независимости Африки и Южной Америки, которые образовали конфедерацию. Президентом которой стал Мбага.

— Знаете, я через вас словно прикасаюсь к ожившей истории. Вы виделись с Мбагой! Так, успокоимся и вернемся к нашим баранам. Почему, как вы думаете, армия развитых стран потерпела поражение?