Джин Брюэр - Ка-ПЭКС. На луче света

Жизель появилась в моём кабинете во Вторник утром, без опозданий, как я и ожидал. Я не видел её несколько недель, но я не забыл её сосновый аромат, разрез глаз, как у лани.

Она была одета, как всегда, в старую рубашку, выцветшие джинсы в кроссовки без носок. Хотя ей было уже под сорок, она всё ещё выглядела, как шестнадцатилетняя девчонка с «гусиными лапками» [5] В оригинале «crow's-feet» — морщинки в уголках глаз. — Прим. пер. . Тем не менее, что-то в ней изменилось. В ней больше не было столько энтузиазма, как пять лет назад. Исчезла застенчивая улыбка, которую я когда-то ошибочно принимал за кокетливую, но которая, как я успел узнать, была частью её истинной простодушной природы. Вместо этого она казалась нехарактерно нервной. Мне подумалось, что она могла опасаться новой встречи с протом, проблема, я предполагал, в том, что он мог измениться или, возможно, даже забыл о ней.

— Не волнуйся, — заверил я её. — Он всё тот же.

Она кивнула, но смотрящие куда-то вдаль большие карие глаза говорили о том, что она не слышит.

— Расскажи мне, что происходило с тобой последние несколько месяцев.

Её глаза вдруг сфокусировались. — Ох. Я почти закончила отрывок про НЛО. Потому меня и не было поблизости всё это время.

— Хорошо. Они реальны или…

— Зависит от того, с кем говоришь.

— Что ты говоришь себе?

— Я бы сказала, что нет. Но есть множество здравомыслящих, нормальных людей, которые бы с этим не согласились.

— Тем не менее, ты считаешь, что прот пришёл с Ка-ПЭКС.

— Да, но он не прилетал на НЛО.

— Оу. — Я подождал, что, как мне кажется, заставило её снова нервничать.

— Доктор Брюэр?

Я был уверен, что знаю, о чём пойдёт разговор. — Да, Жизель?

— Я хочу вернуться в больницу на некоторое время. Я хочу выяснить, что он, в действительности, знает.

— На счёт НЛО?

— На счёт всего. Я хочу написать об этом книгу.

— Жизель, ты же знаешь, что психиатрическая больница не место для общественной выгоды. Единственная причина, по которой я позволили тебе работать здесь в прошлый раз, это ценные услуги, которые ты нам предоставила. — Она свернулась калачиком в чёрном виниловом кресле напротив моего стола.

— Вы, наверное, будете писать ещё одну книгу о нём, как о пациенте, верно? Моя будет другой. Я хочу выяснить всё, что он знает, собрать в каталог, проверить это всё и посмотреть, чему мир сможет у него поучиться. Его знания, вам придётся признать, довольно удивительны, верите ли вы в то, что он с Ка-ПЭКСа или нет. — Она на мгновение склонила голову, затем посмотрела на меня своим умоляющим взглядом лани. — Я не встану на вашем пути, обещаю.

Это меня не убедило. Но я, также, не находил её идею плохой. Я знал, что она может помочь мне наладить отношения с протом (позже, возможно, и с Робертом) — Вот что я скажу. Вы можете заниматься этим при двух условиях.

Она резко развернулась ко мне лицом, как щенок, ждущий угощения.

— Во-первых, вы можете беседовать с ним только по часу в день. Несмотря на ваше отношение к проту, он здесь не для того, чтобы помогать вам писать книгу.

— Она кивнула.

— И, во-вторых, вам нужно его согласие. Если он не заинтересован сотрудничать с вами, это конец.

— Я согласна. Но если ему не понравится моя идея, я ведь всё равно смогу навещать его?

— По установленным для посещений часам, на стандартных условиях.

Она, конечно же, знала, что наши правила вполне либеральны и она могла общаться с ним почти каждый вечер и по выходным (поскольку журналисты и любознательные искатели отсеивались, появление у него других посетителей было маловероятно).

— Договорились! — Она вскочила и протянула маленькую руку, которую я взял. — Теперь я могу его увидеть?

Ещё кое-что, — добавил я, когда мы направились (я пропустил Жизель) во второе отделение. — Узнай, если сможешь, когда он собирается уходить.

— Он уходит?

— Не волнуйся — пока ещё нет. Он собирается забрать с собой несколько человек, когда будет уходить.

— Он? Кого?

— Я бы хотел, чтобы ты это выяснила.

Когда мы пришли во второе отделение, мы обнаружили прота в гостиной в окружении других пациентов, которые, казалось, говорили все одновременно. Полдюжины кошек отделения соревновались за место, чтобы потереться о его ноги. Рудольф, самопровозглашённый «величайший в мире танцор», выписывал пируэты вокруг комнаты. Рассел бегал взад-вперёд, выплакивая «Хвала Господу! С нами Учитель!» Милтон, наш внештатный шутник, кричал «Стулья для постоянной армии!» Другие что-то бормотали, и я сделал мысленную заметку спросить прота, понимает ли он их язык. Были и подарки: ореховая паста и фрукты (от знавших о его прошлом визите, чтобы стать его любимчиками), нить паутины, невидимый талисман, оставленный на газоне в один дождливый день, пять лет назад в память о «синей птице счастья».