Артем Бук: Столп общества

Волна накатила на камни, осыпав скалу тысячами брызг. Он сторожил ее у окна несколько минут и расплылся в улыбке, наблюдая, как визжат и беснуются на площадке внизу не ожидавшие холодного душа дети. Жена ни за что не отпустила бы их гулять в такую непогоду. Но её больше нет, а сорванцам не усидеть в четырех стенах. Путаясь в срываемом ветром плаще, нянька жестами пыталась загнать подопечных в дом. Бесполезно — трое мальчишек носились по вымощенному плиткой мыску, выступавшему на полсотни метров в море, и не собирались менять буйство стихии на тепло гостиной. Он подумал, не стоит ли открыть окно, чтобы грозным родительским окриком помочь бедной работнице. Пожалуй, нет. Всё равно его вряд ли услышат в грохоте волн. К тому же площадка между домом и океаном — единственное место на свежем воздухе, где они могут поиграть. Внутренний сад слишком мрачен, а со стороны пустоши особняк отсечен от мира высокой стеной, у которой постоянно дежурит вооруженная до зубов охрана. Не лучший вид, поэтому семья жила в ближайшем к океану крыле, где прямо из окон можно было наслаждаться зрелищем бескрайней водной глади. Здесь же он и работал, пусть в переделанной под кабинет спальне с трудом умещался огромный письменной стол и пара кресел для редких гостей, являвшихся обсуждать городские проблемы.

Вообще-то он владел не только домом. Ему принадлежали и десятки гектаров земель за воротами, и окруженный скалами длинный песчаный пляж в паре сотен метров ниже по склону. Он часто мечтал, как мог бы гулять там с детьми, мочить ноги в прохладной воде, даже купаться летом. Но защищенная от ветра бухта приглянулась покинувшим Город бродягам и теперь весь пляж пестрит штопаными палатками и наспех сколоченными из досок и картона хибарами. Они уже были здесь, когда его семья переехала в особняк тринадцать лет назад. Тогда решение проблемы не заняло бы много времени, но жена выступила против. Она вообще всех жалела, его Елена. А после ее смерти деревня разрослась до таких размеров, что без масштабной зачистки не обойтись. Дорого и плохо для имиджа. Но когда-нибудь… когда-нибудь…

— Пожалуйста, посмотрите бумаги, — умоляющий голос секретаря за спиной прервал его размышления. — Сенаторы ждут ваш ответ сегодня.

Неспешно обернувшись, он окинул помощника ледяным взглядом, заставив приземистого толстяка елозить в кресле, нервно поправляя старомодные очки. Проработав в администрации десять лет, Марк всё ещё тушевался, столкнувшись с раздражением босса. А может, просто притворялся, давно поняв, какое тот получает удовольствие, запугивая людей. Двухметровый рост, всегда затянутая в черный костюм массивная фигура и холодные серые глаза, оживлявшиеся лишь при виде своих детей, немало тому способствовали. Тем не менее оба знали — испуганный или нет, секретарь не покинет кабинет, пока вопрос не будет решен.

Подойдя к столу, хозяин дома небрежно подцепил пальцем верхний документ в папке, перевернул страницу, еще одну. Дурацкая традиция — указы мэра должны быть подписаны на гербовых бланках. У него и печать имелась, массивный кругляш рукояти как раз торчал из-за чашки с недопитым кофе. Приложишь — и на документе останется красивый силуэт Города в обрамлении виноградной лозы. Почему виноград? Говорят, когда-то он здесь рос. Даже вина делали. Но потребности Города не в них, а в необходимости прокормить пятьдесят миллионов человек. Печать изготовили при третьем мэре, он уже двенадцатый. В окрестностях больше нет винограда, да и силуэт Города изменился до неузнаваемости.

— Почему опять сокращаем рацион безработных? Мы же говорили об этом в прошлом месяце? — его палец скользил по строкам выуженного из пачки документа, а голос выражал ленивое раздражение человека, которому приходится обсуждать одно и то же снова и снова.

— Ситуация изменилась, — с облегчением затараторил помощник, явно ожидавший более бурной реакции. — У соседей плохой прогноз по урожаю. Агенты сообщают, что ночью три города решили увеличить запасы. Ничего на рынок. Сами знаете, теперь все начнут придерживать поставки. Говорят, зима будет суровой. Не урежем паек сейчас — весну встретим голодным бунтом.

— Что еще? — осведомился мэр, один за другим подписывая лежащие на столе документы. Снос какого-то здания, ремонтные работы на эстакаде, покраска футбольного стадиона. К каждому указу аккуратно подколоты листки с визами городских служб, комиссий Сената, данные опросов Избирателей и простых горожан. Глядя на эту рутину, многие усомнились бы, есть ли у мэра реальная власть. Но заданный им вопрос к бумажной волоките не относился.