Владимир Токавчук - Режим бога [litres]

Андрей пошел в парк. Парк был недалеко и обещал быть красивым в период едва начавшегося листопада. Когда молодой интерн Фролов только устроился в больницу, парк был неухоженным, с оставшимися с советских времен разбитыми лавочками. И тропинками, асфальт которых был давно более дырявым, нежели швейцарский сыр. Потом городские власти взялись за обустройство, и теперь здесь в центральной части красовался фонтан, повсюду лежал новый асфальт, и стояли покрытые лаком скамейки.

Прохладным утром в парке было пустынно. Но даже редкие прохожие раздражали Фролова. Он помнил, что на окраине есть пара старых лавочек, не заменённых при благоустройстве. Траву там никто не стриг, дорожки заросли грязью, люди гуляли редко. Хотелось одиночества и тишины.

Андрей сел на поломанную, с облупившейся краской, посеревшую скамейку. Где-то впереди был овраг, откуда расползался растворяющийся в теплеющем воздухе туман. Перед оврагом лежала пустошь, покрытая пока еще не пожухшей травой. Посередине, как костер зовущих на помощь людей, рос старый клен с красной кроной, и Фролову казалось, что клен истекает кровью от смертельных ран осени. Но спасти умирающие листья никто не в состоянии. Чтобы переждать зиму, дерево избавлялось от тех, кто под лучами всемогущего «желтого карлика» все лето давали ему жизнь, и кого снова породит с нежно-зелеными надеждами. Умирающие люди казались такими же листьями на могучем стволе разумной жизни. Они обратятся в прах и когда-нибудь распустятся на этом дереве, чтобы снова принести себя в жертву.

Пришло время закурить сигарету. Андрей курил только в моменты безысходности, когда мысли о вреде курения умирали со всем миром в вязкой трясине тоски. Сейчас было в самый раз, но в сумке, накинутой через плечо, как и в карманах, предательски не оказалось зажигалки. Зажечь табак от горящих красным огнем листьев клена, увы, было нельзя.

Вместо зажигалки в сумке обнаружились бутерброд и маленькая бутылка газировки. «Ну хоть это», – подумал Фролов и надкусил батон с сыром. Как будто зачуяв съестное, откуда-то прилетела ворона. Она уселась напротив, на такую же разбитую лавку, и принялась разглядывать человека, поедающего пищу. Большую часть ворон в Тартарске составляли серые, но эта была чернее сажи. Птица характерно, ели заметно качала головой, чтобы лучше рассмотреть Фролова. Он же уставился на нее. Даже, делая ссылку на его печальное пессимистичное настроение, птица не выглядела предвестником беды. Скорее – инородным телом. Ее глаза – бусинки, будто окуляры телескопа, обещали показать ночное небо. Фролов заглянул в них, и почувствовал, как его тело, превратившись в крохотное нейтрино [1] Нейтрино – нейтральная фундаментальная частица. , несется сквозь черноту Вселенной, а мимо, словно деревья в окне поезда, мелькают звезды, туманности и Галактики. Наконец наступила абсолютная тьма… Или абсолютный свет. Понять это уже не было никакой возможности, потому что все было Единой сводящей с ума Паранишпанной [2] Паранишпанна (санскр.) – абсолютное He-бытие, которое есть абсолютное Бытие; также указание на состояние, в котором пребывает Непроявленная Субстанция. …

Появление ещё одного человека слишком беспощадно вернуло Фролова на скамейку осеннего парка. Ворона вспорхнула и улетела по своим птичьим делам. Внимание Андрея переключилось на прохожего. Откуда он вообще здесь появился? Так же искал уединения? Заблудился? Решил пройтись по местам молодости?

Про «места молодости» было вполне актуально, потому что человек был пожилым мужчиной интеллигентного вида, чем-то напоминающего постаревшего Шона Коннери. Абсолютно белые волосы составляли короткую стрижку и аккуратно подстриженную бороду. Одет – в длинный бежевый плащ, из-под которого виднелись темные брюки. В правой руке держал трость. Судя по походке, трость была скорее аксессуаром, нежели необходимостью, облегчающей ходьбу. Начищенные туфли завершали образ интеллигента.

Дедушка присел напротив, на ту самую лавочку где только что сидела ворона, достал из кармана трубку и кисет с табаком. Пожилой мужчина собирался закурить. Это было весьма кстати при отсутствующей зажигалки.

Фролов дожевал бутерброд, запил газировкой и достал сигарету. Старик уже закончил процесс набивки трубки и достал спички. Как только трубка была зажжена, Андрей встал и обратился к незнакомцу:

– Извините, а можно у вас попросить спички.

– Пожалуйста, молодой человек, – старик протянул коробок и продолжил: – Вы ведь не курите, верно?