Святослав Логинов - Аша

Самодовольное большинство варит свёклу в кожуре, опасаясь, что иначе свёкла выварится. И при этом крупные свёклины безо всякой опаски разрезаются пополам! Нет уж, свёклу надо чистить. Ту, что покрупней, нарезать на приличные куски и лишь затем — варить. Когда закипит — добавить уксуса, а ещё через десять минут — соли. Часть бетаина перейдёт в отвар, придав ему замечательный ярко-свекольный цвет. На этом отваре готовят холодный борщ, его добавляют в винегрет, а нет, так просто пьют. Бетаин окрашивает мочу в алый цвет, но не эта интимная подробность главная. Главное, что у пациента, регулярно пьющего свекольный отвар, камней в почках и мочевом пузыре не бывает по определению. Антона Киреева проблемы мочекаменной болезни изрядно волновали, поэтому он всегда чистил свёклу, прежде чем поставить на огонь.

Свёкла готовилась закипеть, бетаин щедро экстрагировался водной фазой и ждал уксусной кислоты. Вообще-то, бетаин является индикатором, свекольно-красный цвет у него только в кислой среде. Попробуйте отварить очищенную свёклу с содой — получите буро-зелёную гадость, от которой кроме вреда — никакой пользы. Антон Киреев пользы своей упускать не желал и готовился ко благовремени влить уксус.

Но покуда не наступил предназначенный миг, приходилось ждать, бросая нетерпеливые взгляды то на уксусную бутылку, то на сочинение Кирея Антонова. С чего-то вспомнилось, что читать книжку предлагалось задом наперёд. Как это будет?.. Антон — Нотка… вишь, как музыкально, это тебе не «дзин-таян». А вот Аша, с какой стороны ни читай, так Ашей и останется. Надо же…

Но, в целом, как ни крути, фигня получится, если взад-пяткИ читать.

Антон отставил уксус, наугад раскрыл покетбук, не глядя, ткнул пальцем и принялся сосредоточено переворачивать написанное:

— …гнев, лезу в бой…

Озадаченно потряс головой, как бы проверяя, не бренчит ли там нечто постороннее. Внутри не бренчало, и Кирей продолжил обратное чтение, ведя по строке пальцем:

— Ропот в лад: больно! Он лоб дал в топор!

Ухнуло, грохнуло снаружи, бабахнуло, взвыло не то сиреной, не то издыхающим динозавром. Сквозь пролом в стене впёрся свирепый мужик, увешанный немыслимым арсеналом. Бешеный взгляд скользнул по Кирею.

— Сон в нос?

Такова была сила взгляда, что Кирей уставно вытянулся.

— Никак нет! Свёклу варю!

— Тут такое творится, а он кухарничает! Приказ: держаться до подхода наших. Кнат перепускай, а атохеп бомби, чтобы ни один не проскочил!

— Чем бомбить? Свёклой?

— Идиот, отойди!

Мордоворот схватил ножик, которым Антон чистил свёклу, взвесил на руке и метнул в пролом. Там грохнуло, затрещало, рушась. Пролом затянуло дымом и пылью. Вращаясь, словно вертолётная лопасть, ножик вернулся из разрушительного полёта и лёг в хозяйскую руку.

— Чем худ? Ух, меч!

— Я так не умею! — на последних остатках воли сопротивлялось то, что ещё ощущало себя Антоном Киреевым.

Мордоворота перекосило.

— У, кару дураку! На, титан!

Страшенное стрелялище, кинутое бугристой рукой, полетело в физиономию Антона. Кирей успел перехватить убийственную машину и, кажется, даже каблуками прищёлкнул. Затем, теряя тапочки, метнулся к пролому. Покетбук — или отныне то был кубтекоп? — затерялся на столе. Серебряная готика заголовка сообщала, что роман «Аша» принадлежит перу Кирея Антонова. Мускулистый десантник с обложки мрачно глядел в потолок, откуда не ожидалось ничего хорошего.

Свёкла призывно булькала на плите, но уксуса в неё никто не доливал.

Кирей из-под ладони оглядел белый свет. Словно не мирный гражданин, а картина Васнецова: как Илья Муромец окрест озирает, как Сивка-Бурка копытами в землю упёрся и, случись что, готов в галоп, хоть туда, хоть отсюдова.

А «что» уже началось: посёлок разбит вдребезги, будто варварский сандалик прошёлся по куличам в песочнице. Суматоха, крики, детишки плачут, не иначе — Милашины. И рокот: глухой, загоризонтный. Там ворочается железное туловище войны, бесцельно отрыгивая идущие в бой легионы.

Пора действовать.

Залёг в прилунившуюся воронку, профессионально выставив сопло стрелялища. И немедленно из-за развалин неприцельно загрохотала очередь, вырубившая кирпичную крошку из ближайшей стены. Был бы упакован по форме: на треть в латы, на две трети голышом, — до крови иссекло бы незакрытые места. А так, спасла фланелевая курточка и пижамные брюки; больно, конечно, но терпеть можно.

В отместку что-то нажал на плазменном агрегате, стрелялище громкнуло, в развалинах вздулся взрыв, перед самым носом Кирея, пятная кирпич свекольными пятнами, неаппетитно шмякнулось нечто анатомическое.