Александр Громов: Альмавива за полцены

Так… Домовой знал, где работает хозяин. Для этого ему не надо было даже заглядывать в таблицы и схемы на экране компьютера — достаточно было справиться в банке данных.

— А чего-нибудь посвежее у тебя не найдется? — усмехнулся Матвей.

— Кто хочет свежего, сам должен быть посвежее, — мгновенно парировал Фигаро.

— Эй! Не дерзи.

— Литературный персонаж рискует только тем, что читатель забудет его. — В голосе домового тем не менее прорезались нотки смирения.

— Вот и заткнись, — ориентируясь на эти нотки, велел Матвей. — Не видишь — работаю.

Сильнейшее вначале подозрение, что бывший цирюльник ни за что не заткнется, постепенно слабело: Фигаро не мешал. Дело спорилось. Матвей проработал до вечера, решил мелкую проблему и вывалился из Сети в превосходном настроении.

С веселой иронией он сунул позавчерашнюю бутылку в лоток стеклоприемника, а размокшую этикетку отправил в утилизатор для сгораемого мусора. Подумаешь, труд! Немного поразмыслил и заказал на дом большую пиццу и две банки светлого пива.

— Эй! — позвал он. — Ты еще тут?

— Всегда к вашим услугам, хозяин, — незамедлительно отозвался Фигаро. — Преданнее слуги вы в целом свете не найдете.

— Так уж и в целом? — хмыкнул Матвей.

— За половину ручаюсь. Других таких домов пока нет, а в этом доме только один жилец, кроме вас, выбрал опцию «Фигаро», да и тот, кажется, собирается отказаться от нее. Удивительный дурак.

— Так-таки и дурак?

— А что бы умные люди без них делали? Дурак чрезвычайно важен, поскольку только благодаря ему полудурок может сойти за умного. Я знаю все типы дураков на свете.

— Ага, — засмеялся Матвей. — Как английский язык.

Посмеиваясь, он вышел на уступ и взял заказ. Коптер уже улетел. Теплое весеннее солнце клонилось к закату, кусты можжевельника в японском садике источали аромат, а на вишневом деревце распустился первый цветок. Пиво было холодным, пицца тоже, но что за беда? Вытянув из коробки нить до щелчка, Матвей включил разогрев.

Вытащив в японский садик кресло и устроившись в нем, он наблюдал за перемещениями торговых коптеров. Вот один из них был атакован вороной, уклонился, взмыл повыше, зашел со стороны солнца и обратил мерзавку в бегство. Вот другой, порожний, нацеливаясь вписаться в назначенный для дронов воздушный коридор, вежливо пропустил вперед коллегу с грузом. Вот еще один, красно-желтый, был нахально подрезан кофейного цвета конкурентом из враждебной торговой сети и зажужжал сердито. На соседнем уступе чирикали пташки.

Много ли надо одинокому мужчине без излишних претензий? Хорошее пиво с хорошей, в меру соленой заедкой, чистый воздух с можжевеловым запахом, приятный вид на лес, и чтобы город с этого ракурса напоминал торт, и чтобы никто — ни бывшая сожительница с претензиями как раз чрезвычайно развитыми, ни перфоратор над головой — не тревожил после рабочего дня. Отстаньте, люди, меня нет, я умер, вместо меня на посту домовой, к нему и обращайтесь…

Блаженство редко способствует зоркости, но что в принципе может случиться, то иногда и случается: Матвей заметил, как этажом ниже в другом крыле здания на такой же можжевелово-вишневый или, может быть, тисово-черешневый уступ вышло некое небесное создание.

Тотчас он порадовался тому, что проживает на пятидесятом этаже, и пожалел, что не на восьмидесятом, где сокращалось расстояние между уступами на перекладинах дома-креста. Впрочем, и отсюда было видно: молода. Стройна. И дивно красива.

Матвей шумно допил пиво. Сердце в груди застучало, а в голове объявился огромный ластик и разом стер воспоминания о неудачном опыте семейной жизни. Сходить, что ли, за биноклем?.. Нет, ушла… Держала себя уверенно, значит, вероятно, хозяйка, а не гостья, а раз так, то еще пересечемся…

Он вернулся в комнату и, не дожидаясь напоминания, отправил куда положено коробку из-под пиццы и пустые банки.

— Зато кое-кто выбрал опцию «Сюзанна», — сообщил Фигаро, продолжая разговор, как будто в нем не было паузы.

— Да?.. Какая еще Сюзанна?

— Моя невеста, конечно. — Голос домового стал сухим от обиды. — Моя ненаглядная Сюзон. А вы о ком подумали?

— Твое-то какое дело? — Матвей не был расположен вести беседу. Он вспоминал небесное создание и сладко улыбался.

— Если о той молодой женщине, на которую вы так старательно смотрели, то могу сообщить: она-то и выбрала Сюзанну. Желал бы я знать, как ее зовут, — уж не Розина ли?

Плут хитрил, причем грубо: с его-то возможностями узнать имя прекрасной незнакомки не составляло труда. Матвей ухмыльнулся и решил не настаивать: если Фигаро преследует свой интерес, то обязательно и сам из кожи вывернется, и других вывернет, а своего добьется.