Сергей Синякин - Книга о странных вещах [сборник]

Слышно было, как потрескивает магнитофонная пленка.

«Через час будем в Минводах», — сказал второй пилот.

«Лучше бы в Париже», — помечтал первый.

— Ничего особенного, — осторожно заметил один из прослушивающих пленку. — Обычный треп воздушных извозчиков.

— Сейчас, — сказал Устюгов. — Сейчас! Секундочку…

«Саша, — сказал первый пилот. — Скажи Ларисе, пусть принесет кофе».

Послышалось невнятное восклицание.

«Наумыч, — удивленно сказал первый пилот. — Тебе не кажется, что мы стали легче?»

«Ерунда, — авторитетно отозвался второй пилот. — Что мы — пассажиров потеряли, что ли?»

Устюгов представлял себе сейчас обоих пилотов: бородатый и уверенный в себе Нехотин разговаривал с ветераном гражданской авиации Иваном Наумовичем Белкиным. На пленке оба были еще живы, им предстояло жить и разговаривать друг с другом, пока пленка будет храниться в архивах ГВФ, и умереть, когда пленка в числе ненужных и необязательных в хранении предметов не будет уничтожена в печах завода минваты, где всегда жгут самое ненужное.

«Не может быть, — сказал Нехотин. — Наумыч, посмотри!»

«Ерунда какая-то, — после недолгой паузы сказал Белкин. — Не могли мы за такое время набрать еще двенадцать тысяч. Альтиметр шалит. У нас ведь обычная гражданская лайба, а не истребитель-перехватчик. Мы по паспорту не можем идти на такой высоте!»

«Я знаю, — перебил Нехотин. — Будь это так, у нас уже пассажиры все загнулись. Запроси аэропорт, пусть нас проверят».

«А это что? — удивленно спросил Белкин. — Миша, ты посмотри! Что это?»

«Красиво, — странным голосом сказал первый пилот. — Ты только посмотри, как они переливаются! А длинные какие! Интересно, что это?»

«Больше всего это похоже на живые существа, — голос Белкина был напряженным, словно у человека, который вглядывается во что-то, и лишние разговоры его от этого отвлекают. — Ты смотри, что делают! Мишка! Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?»

— О чем это они? — спросил кто-то из сидящих в комнате.

— Минуточку, — сказал Устюгов. — Подождите с вопросами!

«Ох, зацепят они нас, — сказал Белкин напряженным голосом. — Ты гляди, как резвятся! Сколько до них? Километров пять?»

«Наумыч, ты бы сходил, глянул, что там с пассажирами? — сказал Нехотин. — А я за штурвалом посижу. Компьютер их не видит».

После долгой и томительной паузы послышался мрачный голос второго пилота:

«Плохо дело, Миша. Это я к тому, что нам лучше не садиться. Если сядем, так надолго».

«Что там?» — спросил Нехотин.

«Холодильник, — сказал второй пилот. — Все в инее и не моргают».

«И Лариска?» — напряженно поинтересовался первый пилот.

«Все».

«Как же так? — голос первого пилота казался озадаченным. — Как же так?»

— Черт! — сказал один из членов комиссии и не сдержался — прошелся по чьей-то матушке.

«Играют, — пробормотал на пленке Нехотин. — Что делать будем, Наумыч?»

«Лететь, — коротко сказал второй пилот. — Куда нам ближе? Может, Ростов запросим?»

«А я знаю, кто это, — вдруг сказал Нехотин. — Воздушные элементали это, Наумыч. Я про них читал. Есть элементали земли, есть огня и воды. А это — воздуха. Забыл, как они называются».

«Сейчас они нас отэлементалят, — мрачно предсказал Белкин. — Быстрые, суки! Снижайся! Снижайся, Миша!»

«Мы только по прямой можем, — горько сказал Нехотин. — Рули высоты накрылись. Это, Наумыч, называется — не повезло».

«Закрой глаза, — слышно было, как Белкин хрипло дышит. — Это не страшно, Миша. Это быстро».

Некоторое время пленка перематывалась без звука, слышно было, как она шуршит на шпеньках магнитофона. Никто не решался нарушить молчание.

«Какие у нее глаза, — вдруг ожила пленка. — Ты заметил?»

«Детские», — сказал Нехотин.

«Нашла себе игрушку, — слышно было, как Белкин возится в кресле. — А дети игрушки не берегут, они их быстро ломают!»

«Она нас держит», — сказал Нехотин.

«Что, будем прощаться?» — спокойным голосом поинтересовался второй пилот.

И сразу же за его словами послышался треск. Все завороженно смотрели на замолкшую ленту.

— Все, — буднично подвел итог Устюгов. — Дальше ничего нет.

— Да-а, — сказал председатель комиссии. — И что нам с этим делать? Принять за основу? Уволят нас всех, к чертовой матери уволят. И еще на лечение направят. Ну-с, господа альбатросы, какие будут предложения?

Члены комиссии подавленно молчали.

Истина открывалась перед ними, только вот уж очень эта истина была неудобна любому из них, трудно человеку поверить в чудеса, если они происходили где-то в стороне от него и дошли к нему в виде отголосков, которыми нельзя пренебречь и которые нельзя, ну никак нельзя принимать во внимание.