Игорь Маранин - Землетрясение [СИ]

Личное пространство Кеши сродни было тонкой рубахе: он мог бы комфортно устроиться в консервной банке со шпротами, если бы поместился туда вместе со своим электронными карандашом. Внешний мир раздражал его постольку, поскольку добирался через уши, глаза или ноздри до мозга и волей-неволей обращал на себя внимание. Немнущаяся «завсегдайка» — комбинезон неопределенного цвета из синтетики — была его постоянной одеждой. «Завсегдайка» не промокала, не пачкалась, не рвалась, не впитывала запахи, предохраняла от порезов и одинаково хорошо защищала от жары и холода. Бриться Кеша не любил, предпочитая втирать по утрам крем от волос, отчего щеки и подбородок его казались бледными, как у вампиров в фантастических фильмах. С людьми Иннокентий вступал в разговоры крайне редко, с андроидами — почти никогда. Поэтому и на вопрос о логине, заданный на ресепшене гостиницы, отвечать не стал — вставил электронный карандаш в специальное гнездо, предоставив тому регистрироваться и получать гостиничный номер. Карандаш был последнего поколения, с искусственным интеллектом и собственным уникальным именем. Звали его Лавром.

— Начало представления перенесено на 11.15 по местному солнечному времени, — напомнил андроид. У него была женская фигура, но говорил робот отчего-то мужским басом. — Номер вашего столика в обзорном ресторане соответствует номеру комнаты.

— Что у тебя с голосом? — заинтересовался Лавр.

— Звуковой гендерный рассинхрон, — сообщил андроид. — Вы зарегистрированы под логином Герберт Х. Уэллс-младший. Добро пожаловать в экспериментальный дом гостиничного типа класса «А»!

— Рассинхрон, — буркнул в ответ карандаш. — Нет, ты слышал, Иннокентий, до чего эти пластиковые уродцы язык Пушкина довели?

Как всякий обладатель искусственного интеллекта, заключенный в неподвижный носитель, он терпеть не мог андроидов. Если Иннокентий и услышал язвительную реплику, то ничем этого не показал. Костлявая длинная рука его, покрытая рыжими волосами, забрала Лавра и воткнула в один из многочисленных карманов «завсегдайки». Быстрым шагом Кеша направился к лифтам, но вдруг резко затормозил в полной растерянности. Лифты исчезли! Только что были, и вдруг — бац! Голая стена и больше ничего.

— При-ко-о-ол! — выдохнула остановившаяся рядом полная блондинка с круглым как луна, лицом. — Клёво, да?

Нос-картофелину её украшали «умные очки» девятого поколения, открытую шею — зуб ископаемой акулы, а волосы торчали в разные стороны, как иголки дикобраза. Такая причёска стоила пару тысяч универсальных монет и считалась последним писком моды. Одета блондинка была в длинное платье из искусственной кожи динозавра. Электронный карандаш-секретарь у женщины тоже имелся — дамский вариант в розовом корпусе, — он… а вернее она управляла громадным чемоданом на колёсиках, катившимся позади. Кеша с неудовольствием посмотрел на нарушившую его внутреннее одиночество блондинку и ничего не ответил.

— Варвара, — представилась та, протягивая руку. — Можно просто Вар.

Кеша нервно дёрнул головой и невежливо отвернулся.

— Эй, там, на барже! — выкрикнул Лавр. — Куда судно подевалось? Мой судовладелец его не видит.

— Чудо современной науки, — откликнулся андроид, — с определенного расстояния лифты видны, но стоит пройти несколько шагов, как они исчезают. Слепая зона.

— Так что делать-то, боцман? — поинтересовался Лавр.

— Просто двигаться дальше. За пределами слепого пятна вы их снова увидите.

Неверно думать, что искусственный интеллект не обладает индивидуальным характером. Впрочем, слово «характер» тут вряд ли уместно: речь идёт о самообучающейся программе, благодаря которой каждый электронный карандаш становится уникальным и неповторимым. Не зря же согласно традиции начиная с седьмого уровня обучения они имеют право выбрать себе имя. «Карандашами» эти системы искусственного интеллекта прозвали за то, что служили они одновременно и банковскими счетами. Человек расписывался ими (ставил уникальную метку) как обычной авторучкой, подтверждая движение денег из собственного кармана в чужие руки.

Кеша и блондинка вошли в лифт, демонстративно отвернувшись друг от друга, не обратив внимания, что за их спинами два ИИ (искусственных интеллекта) ведут премилую беседу. Общению электронных устройств не требуется визуальное сопровождение, но чем бы тогда они отличались от безликого компьютерного железа? Обретая индивидуальность, «своё лицо», они хранили и оберегали его. Ведь это единственное, что у них было личного. Наука изобрела способы оставлять буквы не только на бумаге или другом твёрдом предмете, но и на поверхности жидкостей, а то и прямо в воздухе. За любой случайной парой могли плыть строчки непонятных человеку знаков в любой из существующих кодировок, сплетаясь в ставший привычным шлейф «информационного смога». По ночам им были окутаны многоэтажные здания спальных кварталов, днём — каменные коробки офисов, и над головами в ресторанах и кафе он поднимался, словно сигаретный дым.