Алексей Калинин: Игры Огня

— Я очень люблю Пушкина. Потому и вставил первую букву его фамилии в название проекта. Всё равно как называть, а это моя дань великому поэту, — Великий Григ кивнул на портрет, висевший над камином. Поэт всё также задумчиво смотрел вдаль, и ему было совершенно безразлично, что творилось в комнате.

— Интересно, а что ты скажешь про Дрианну. Ты же клонировал её с Ирины? — спросил Игорь.

Никаких ощущений не наблюдалось. Не жгло внутри, не перехватывало дыхание — ничего из того, что писали про отравление. Лишь полная обездвиженность, будто отлежал всё тело и вот-вот должны напасть колючие иголочки. Спокойствие и умиротворение на душе. Такого спокойствия он давно не ощущал. Двести с лишним лет. С тех пор, как поцеловал Ирину на крыше небоскреба «Высоцкий»…

— Да, но она не такая как Ирина. Я хранил локон своей дочери в медальоне, и думал, что клон сможет заменить её. Я ошибся. Я очень сильно ошибся. Это был совершенно другой человек, а схожесть её заключалась лишь в симпатии к тебе, — на этот раз Великий Григ ткнул шампуром в сторону Игоря. Кусочек мяса чуть не сорвался с блестящего прута. — Но на следующий раз я уже не буду так глуп. Бионоды блокируют воспоминания о Ирине, о вас, о прошлой жизни и я снова понесу счастье людям. Пусть войной, но счастье.

— Какой войной? Ты о чем, старичелло? У вас же все войны давно закончились, — протянул Анатолий. Его тоже накрыло волной спокойствия и не хотелось ничего делать. Будто выпил стакан водки и выкурил хороший косяк. Спросил не ради интереса, а чтобы… а зачем он спросил?

— Ты сам недавно говорил, что этим «чувачкам» нужно дать умереть и на их место нарожать других. Так и будет. Мы договорились с правителем Меркурия о небольшой войне… Умрут в первую очередь те, кто оттаскивает человечество назад. Лентяи и прочее отребье. А вот умстеры и умные гозоры будут строить будущее на осколках старого мира. Я хочу ввергнуть планету в регулируемый хаос, где умрет половина человечества, а… Ой, чувствую, что приходит пора умирать. Вы как? Готовы отправиться туда, где вас давно уже заждались? — Великий Григ откинулся назад. — А когда новый я очнется, то на этих креслах и мокрого места не останется — наноиды всё подчистят. Ни одной нашей клеточки нельзя будет найти.

— Да пошел ты, — ответил Игорь, а Анатолий улыбнулся и оттянул языком щеку.

— Ты молодец, старичелло, но только не предусмотрел того, что и мы не пальцем деланные. Вот твоя матрица, а та была Басора, — на губах Анатолия появилась стеклянная пластинка с золотой нитью. — Так что звездец тебе, Кощей хренов.

Великий Григ медленно, слишком медленно поднес пальцы к хроносалютему. Анатолий успел нажать на пластинку, и она хрустнула на зубах. Он сделал ещё несколько жевательных движений, прежде, чем наноиды вырвали осколки из его рта. Боец улыбался окровавленным ртом, по подбородку стекала слюна красной нитью. Золотые блестки блестели в этой слюне. Золотые блестки матрицы Великого Грига.

— С твоей подачи загнулось много народа. Ты виновен не меньше нашего. Каждый должен отвечать за свои поступки! — раздельно произнес Игорь.

Апатия и совершенное безразличие овладели молодыми людьми.

— Братуха, что-то запарился я в последнее время умирать, — повернулся Анатолий к Игорю.

— Да херня это будущее. Лохи тут все, ну и нам не хрен оставаться, — ответил Игорь.

Они не чувствовали ни рук, ни ног, а вскоре и рты стали открываться с огромным трудом. Великий Григ кидался на них с шампуром, бил в лицо Игоря слабеющим кулаком. Разбил бутыль о голову Анатолия, кинулся к своему новому телу, но сил не хватило.

Великий Григ упал на пол и пополз по-пластунски. Царапал пол, подтягивал тело к нише, но силы оставляли его. Он не дополз…

Игорь скосил глаза на Анатолия и увидел, как тот смотрит на него. Игорь попытался улыбнуться, но разбитый рот отказывался кривиться. Язык распух и почти не ворочался. Анатолий смотрел в ответ. Смотрел до тех пор, пока в глазах не потемнело.

Комната растворилась в бескрайнем ничто и невообразимом нигде. Провалились в сон. Не сон в обычном понимании, не криогенный сон, не потеря сознания, а последний сон, после которого не просыпаются. Ни сожаления, ни печали. Игорь ощущал умиротворение — он заплатил за всё сполна.

Ни один из троих не видел, как в комнату зашла Сиатра.

— По прию-у-утам я с детства скита-а-ался-а-а-а! Не име-е-ея ро-о-одного угла!

Женский голос доносился издалека. Откуда-то из глубин сознания, из самого дальнего уголка. Он медленно приближался, рос и креп. Вскоре начало казаться, что женщина пела в паре метров от… От кого?