Сергей Дмитрюк - Чаша Отравы

Вот красиво мчится утка,

К матери-воде стремится.

Легко села на колено.

Место ищет для гнездовья,

Безопасное для кладки.

И в него сложила яйца.

Шесть яиц снесла из злата,

А седьмое из железа»

Громов медленно шёл рядом со мной, и мне казалось, что дорога по белой мраморной спирали, опоясывавшей пять, устремившихся к небу, гранитных обелисков Храма Славы, давалась ему с трудом. Мы проходили мимо миллионов имён неведомых мне героев со всей Земли, увековеченных золотом на отшлифованном до зеркального блеска красном камне, с каждым шагом приближаясь к огромному куполу из чистого горного хрусталя. Он пылал на солнце победным пламенем прямо над нашими головами.

— Ещё не так много времени прошло, и все мы хорошо помним, как было потоплено в крови народное восстание Квой Сена, — негромким, почти бесцветным голосом говорил начальник Особого отдела, поглядывая на золотые надписи на граните. — Тогда казалось, что росток новой жизни — Свободная Республика для Народа — способен изменить весь ход истории на Гивее, пустить его по новому руслу. Ведь само название этой планеты, выбранное для неё когда-то первыми переселенцами, на древнем языке означает «жертвование», «искупление». Тогда они ясно осознавали всю тяжесть содеянного ими и не хотели его повторения для себя в будущем. Но ход истории неумолим. Часто благие намерения предков бесследно растворяются в деяниях потомков… Разве мог кто-то из нас несколько лет назад подумать о том, что наше бездействие будет стоить братскому гивейскому народу стольких жизней?

— Бездействие? — удивился я.

— Четыре года назад ни я, ни кто-то другой в Совете не выступил с предложением оказать поддержку Квой Сену, — печально промолвил Громов. — Хотя тогда вряд ли это что-то изменило бы. Будь кто-то из нас дальновиднее, это наше предложение всё равно бы затормозилось Советом Экономики.

— А разве такое предложение было возможно? — ещё больше удивился я. — Ведь существуют договорённости между Трудовым Братством и Сообществом. Как можно нарушать данное слово?

Я смотрел на Громова и не верил, что он говорит мне подобные вещи, что он вообще допускает для себя подобные мысли.

— Соглашения появились потом. Если ты забыл, — напомнил он, и в его голосе зазвенели знакомые металлические нотки. — Тогда все мы надеялись на тесное сотрудничество с Гивеей, которое длилось на протяжении шести веков… Хотя, конечно, эти надежды питались лишь бесплотными иллюзиями, — добавил Громов и металл в его голосе сменился сквозящей горечью. — Трудно было ожидать от людей, сосланных когда-то с Земли за нежелание влиться в единую семью, закостенелых приверженцев старого, преступивших все законы человечности, стремления измениться к лучшему, желания разделить наши идеалы. С самого начала эти надежды стали нашей ошибкой. Нужно было предоставить этот мир самому себе, оставив его людям право решать самим за себя.

— Вы считаете, что не стоило тратить столько усилий и средств на помощь Гивее? — с сомнением спросил я.

Громов посмотрел на меня холодновато и отчуждённо.

— Стоило меньше внимания уделять материальной стороне помощи, — убеждённо произнес он. — И подумать о создании благоприятной духовной основы для нашего воссоединения. В древности это называли подвижничеством. Хотя мы и делали шаги в этом направлении, но эти шаги были слишком робкими и вызывали много споров… Как сейчас вызывает споры желание обезопасить Землю от надвигающейся угрозы.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Но теперь мы стали мудрее. Мы стараемся держать ситуацию под контролем, хотя сейчас это значительно труднее делать в связи с возникшими договорённостями и обоюдными соглашениями.

— Не понимаю вас, Иван Вениаминович. Мы снова пытаемся вмешиваться в чужие дела? — изумился и возмутился я. — Зачем?

— Я этого не говорил, — холодно отрезал Громов. — Но своего врага нужно знать. Знать хорошо. Тогда его неожиданные поступки и решения не будут столь неожиданными. Это не вмешательство, Сид. Это изучение. Изучение изнутри мира, о котором мы, в сущности, теперь мало что знаем.

— И, тем не менее, вы уверены, что Гивея наш враг? Что этот мир агрессивен? Что он возможный носитель зла?

Я с негодованием посмотрел на начальника Особого отдела.

— Не лови меня на слове, — спокойно сказал он. — Агрессивность означает злость, злобу, ненависть или ярость. Она не окрашена никак — ни негативно, ни позититвно. Она нейтральна. Агрессивное же поведение вызывается этими эмоциями. Агрессия и страх взаимосвязаны. Агрессия всегда сопровождается приступом страха, а страх может перерастать в агрессию. Если на группу животных нагонять страх, они становятся агрессивнее. То же происходит и толпой людей или обществом в целом.