Андрей Хуснутдинов - Дни Солнца [litres]

– Ты ходишь сквозь стены? – сказал Андрей.

Человечек довольно кивнул, повертел лысоватой головой, подтащил себе стул и плюхнулся на него.

– Не всегда… Это… не мой профиль.

– Ну, конечно, – передохнул Андрей. – Ломать дурака на панели – вот твой профиль.

– Ломать дурака, ваше высочество, это искусство.

– Я тебе не «ваше высочество», дурак.

– Ну, как знать… – Человечек хитро прищурился. – А может, я только по вторникам и средам дурак? Сегодня среда?

Андрей опустился в кресло.

– Три эс – что это?

– Из-за Фантома .

– Чего?

– Вы не помните?

– Не знаю никакого Фантома .

– Этот тот, кто покушался на его высочество.

– Но… – Андрей, замолчав, услышал потрескиванье обшивки подлокотника, и увидел, как его побелевшие пальцы давят ее. – Он же застрелен, еще тогда. И почему Фантом , если…

– Двенадцать лет назад, как и сегодня, был использован смертник, марионетка. А фантомами называют макеты тела, их, если знаете, привлекают в музеях, на лекциях – ну, для обозрения… Короче говоря, сначала пошутили, а потом прижилось.

– А отчего ты думаешь, что сегодня – тоже смертник?

Человечек обмахнул лоб.

– Оттого что в пистолете у него не было ни одного боевого патрона.

– Но в автобусе убитые. И девушка – она, по-моему, так и не выжила.

– Про девушку не знаю. А заложники, причем оба, убиты из огнестрельного оружия.

– Холостыми патронами?

– Винтовочными пулями.

– Как так?

– Вот так. В городе еще. Снайпером. Причем не одним.

Андрей придвинул к себе папку, листы съехали вбок. Человечек глубоко, до слез, зевнул и встряхнул головой:

– Но это еще не все.

– Что еще?

– Эти двое убитых.

– В смысле?

– У обоих руки в крови по локоть.

– И что?

– Странное, я бы сказал, какое-то попутное, возмездие.

– Ладно. А смертник – его личность установлена?

– Как и двенадцать лет назад.

– Как и двенадцать лет назад – что?

– Одиночка. Накануне сделал взнос наличными на счет… э-э… приюта, кажется. Миллион сто пятьдесят тысяч с копейками. Тютелька в тютельку, как и двенадцать лет назад – вот я о чем.

– И на этом основании ты делаешь вывод…

– На этом основании я ничего не делаю. Сумма, о которой идет речь, никогда не обнародовалась точно. Двенадцать лет назад для газет ее округлили до миллиона.

Андрей подровнял листы.

– Значит, либо это фантом, либо… – Он чихнул. – Кто-то изнутри.

– Капитан, вы сидите на мокром полотенце, – сказал человечек.

Андрей вытянул из-под себя нагретое полотенце и бросил его на ковер.

– Как тебя зовут, кстати?

Человечек, прежде чем ответить, поглядел на него исподлобья.

– Йо-рик .

Андрею показалось, что он ослышался. Он даже перестал искать носовой платок.

– Как, прости?

– Но мне больше нравится Йо. Просто Йо…

– Почему Йо ?.. Впрочем, как хочешь… И, кстати, это была твоя идея… ну, весь этот маскарад с аккордеоном?

– И да, и нет.

– Как так?

– Ну… как бы… обычай. Инициация. Хлопушка в лицо. Да еще скажите спасибо, не эти кретины из канцелярии, а ваш покорный слуга… Ну, короче говоря, чистое язычество: ночью, на главной улице Факультета, вы видите то, что могли увидеть только в кошмарном сне. И в то же время это тест.

– Тест?

– Ну да.

– На сообразительность?

– На реакцию. Если бы это был тест на сообразительность, то вы его провалили.

– А ты понимаешь, что я мог застрелить тебя?

– Понимаю. Оттого и… принял. И прошу, давайте закончим об этом.

– Ладно.

– А вы вот лучше спросите, кого отрабатывали по этой, внутренней версии.

– И кого отрабатывали?

Йо смахнул со стола невидимые пылинки.

– Вас.

Андрей непонимающе улыбнулся.

– Ме-ня?

– Ну, а что ж… Ведь, судите сами, кто бы ни стоял за этим, а одного он добился. Во Дворец он пролез.

– С ума вы здесь, что ли, все посходили?

– Записывать сюда его высочество, согласитесь, было бы верным сумасшествием. Но, смею уверить, что и этот тест вы… – Йо не договорил, прерванный ударом курантов.

Андрей увидел, что держит в кулаке носовой платок.

– Ладно. Хватит на сегодня.

– Да уж… Вас бы в мой колумбарий.

– Куда?

Йо встал.

– Ну, в архив…

Росту в нем было не больше метра шестидесяти, и только теперь Андрей разглядел, что он горбат – замысловатая куртка с подкладными плечиками и капюшоном топорщилась на спине, будто под нее сунули теннисный мяч.

Доро´гой во Дворец он пробовал сосредоточиться на истории с автобусом – впереди, несмотря на ночь, был доклад Государыне, – но мысли шли вразброд. Он полез в бар за коньяком, вспомнил про доклад и пристукнул по колену. На подъезде к восточным воротам, как будто не понимая, где оказался, он привстал и прильнул к стеклу. Дорога была пуста. Полицейские маячки, медицинские тележки, белые халаты, кровь – все это сошло, словно волна, кошмар. Выдохнув, он отвалился на спинку, посидел немного, потом снова полез в бар, налил коньяку и, подразнив бокалом кого-то за потолком, выпил.