Виктор Пикар - Дыхание Луны

«Что ты делаешь?»

Огромная белая комната показалась мне пустой – в одном углу диван, в другом стол и кресло. За огромными арочными окнами стояла луна. В третьем углу я увидел кресло, в котором сидела она. Звучала особенная музыка, – еще больше встревожившая мое сердце переливами и скрипками. Девушка танцевала, не вставая – одними руками; энергично дирижируя, она то молитвенно возносила их к небу, то брезгливо отталкивала от себя мир, то нежно прижимала его к сердцу, как родного и единственного ребенка, то сбрасывала вниз, как ядовитую змею. Ее прекрасные зеленые глаза были широко раскрыты – она смотрела на все и не видела ничего. Ее длинные белокурые локоны были спутаны, ее лицо было прекрасно. Я влюбился в нее – с первого взгляда. Она была в синем шелковом халате, очень коротком, ее ноги были раздвинуты намного шире, чем бы это сделала зрячая женщина, ровно настолько, чтобы я прошел дальше, в комнату, на цыпочках, будто бы подгоняемый в спину ветром. Как самый последний идиот, школьник младших классов, я попытался заглянуть туда и увидеть – что там, между ними? «Что ты делаешь?» Она почувствовала чужого – внезапно нахмурилась, сдвинула ноги и руками стремительно оттолкнула от себя воздух, в такт музыке – прямо на меня; я отпрянул, пораженный и испуганный, к стене. Заскрипел паркет. «Ну вот. И что теперь?» Пятясь, я наткнулся ногами на какой-то табурет, который от столкновения заходил ходуном. Я машинально обернулся – на нем была черная железная труба, размером с велосипедный насос, я схватил ее в руки, чтоб не упала. Сбоку на шершавом железе я с удивлением увидел что-то типа затвора, как на автомате Калашникова, и передернул его. Зачем?

– Кто вы? Кто вас приглашал?

Я не успел обернуться – под мое нижнее правое ребро, в спину, вонзилось что-то, жалящее электрическим разрядом. Я упал на пол, намертво удерживая железо трубы – и мир горел синим огнем.

Следователь смотрит на меня с интересом. – И что это было?

– Маша потом рассказала мне, что я вел себя, как медведь – она легко вычислила пришельца. С самого начала меня выдали посторонние резкие запахи – виски и сигара. Она делала вид, что не почувствовала вторжения. Когда мои ноги споткнулись о табурет, она стремительно, не теряя ни секунды, как учил ее отец, принеслась в то место, где должно было быть мое тело, и ужалила наугад электрошокером. Как оказалось, точно. Главным в этой истории является то, что несколькими секундами ранее я привел в действие прибор из каких-то там джунглей на островах. Отец Маши, морской офицер, получил его от своего отца, деда Маши, а тот – у умирающего хранителя древнего рода как диковинный сувенир. Случайно его оставили на табурете, у стены в гостиной – Машин отец так и не понял, что это такое и зачем нужно. Позже мы стали называть его «Объединитель» – скоро вы поймете, почему. Электрический разряд вкупе с активизированным прибором приводил к тому, что два человека, оказавшиеся рядом, становились одним человеком.

– Что ты сказал?

Следователь, разумеется, не понял. Я смакую этот момент, растягиваю удовольствие.

– Два человека становились одним.

Повторяю как ни в чем не бывало.

– Одним?

Он морщит лоб. Потом кривится, недоверчиво.

– Как это – одним?

– Так это.

– Да ладно!

– Конечно, речь не идет о телах – каждый оставался в своем теле. Но ведь и человек – это нечто большее, чем физическое тело.

– Поясни.

– Человек – это желания. Каждый из нас является тем, что он хочет.

– Допустим.

Следователь смотрит на меня как-то странно. Так странно, что я думаю о том, как не переборщить.

– Когда я очнулся там, на полу гостиной, Маша сидела рядом, прямо на паркете, вытянув свои прекрасные ноги в белых вязаных носочках, и гладила меня по голове, как любимую собачку, обоими руками, зарываясь пальцами в моих волосах. Она уже ощущала это, а я – еще нет.

Я делаю многозначительную паузу, но вижу, что его это раздражает.

И тогда я говорю главное:

– Она чувствовала мои желания, словно свои собственные. Как будто я – это она, только в мужском исполнении.

Брови следователя ползут вверх от удивления.

– А ты?

– А я лишь только очнулся, ощутил ее желания, как мои. Как будто она – это я сам, только в женском облике.

Он молчит, смотрит на меня расстроено, его лицо кислое, как лимон, он достает сигаретку, крутит ее между пальцев:

– Зачем ты так шутишь? Зачем так нелепо дуришь меня? Я пожимаю плечами.