Евгения Фихтнер - Междумирье

– Почему? – удивился Сергей Петрович.

– Ну, вот представь себе, что все люди будут знать, как делается атомная бомба…

Сергей Петрович подпрыгнул на месте: откуда они могли знать про бомбу? Они же совсем древние. Не может быть…

– Да-да, именно атомная бомба! Юноша, ты все время забываешь, что в Междумирье нет понятия времени – здесь зарождаются души, сюда же они и возвращаются поделиться накопленными знаниями. Итак, если все будут обладать секретами производства оружия или ядов, или заклинаний, где гарантии, что люди не убьют друг друга? Что ваша соседка не организует мини-лабораторию по производству лучей, убивающих все живое вокруг него? Нет никаких гарантий. Поэтому и держится эта чаша со знаниями под надежной охраной и достается на земле лишь избранным. А здесь ты можешь спокойно узнать ответы на все твои вопросы.

Пифагор погладил змею по голове, и она ответила ему легким кивком.

– Ну что же, уважаемый профессор, пришло твое время. На какой вопрос ты хочешь получить ответ? Закрой глаза, подумай и скажи нам. Потом сделай один глоток – и ты узнаешь ответ.

Сергей Петрович закрыл глаза, и перед его глазами поплыла его жизнь. Ему совсем не хотелось узнать, почему так все сложилось – ведь он был материалистом. Он всего добивался самостоятельно, сам пробивал себе дорогу. Он никогда не шел по головам или костям. И совсем странным ему показалось, что ему не захотелось ничего узнать об этой своей жизни. Перед глазами неожиданно встал тот парень, Марк, со своим странным, все понимающим взглядом… Профессор поежился и, немного запинаясь от смущения, попросил:

– Я могу узнать, есть ли на самом деле переселение душ? И если оно есть – то кем я был раньше?

Диоген усмехнулся и повернулся к серьезному старцу:

– Пифагор, поговаривают, что ты, сын бога Меркурия, отдал свой дар бессмертия, только ради того, чтобы узнать о том, кем ты был раньше, в своих прежних жизнях. Правда ли это?

Пифагор утверждающе покачал головой и грустно улыбнулся:

– Да, потому что я получил больше, чем просто нестареющее тело. Я узнал, что душа поистине бессмертна. А прожить тысячи лет, изнывая от того, что видишь одно и то же из века в век – о, это такая скука…

И Сократ вновь обратился к Сергею Петровичу:

– Ты не хотел бы изменить свое желание?

– Нет, я хочу узнать – кем я был раньше! – твердо прозвучало в ответ.

– Ну, хорошо – пей, и ты узнаешь, прав ли был в том споре, который так дорого тебе обошелся. И еще ты поймешь, что не всё подчиняется законам, придуманным людьми.

Пифагор протянул Сергею Петровичу чашу, из которой резко пахнуло полынью. Змея изогнулась дугой, зависла над его головой и угрожающе зашипела. Профессор отпрянул. Мудрецы посмотрели с укоризной – нельзя бояться своих желаний. Пифагор успокоил кобру, и она сердито уставилась на Сергея Петровича. Набрав в рот напитка, едва сдержался, чтобы не выплюнуть в траву – таким горьким он показался. Но, немного свыкшись с неприятным вкусом, Сергей Петрович сумел протолкнуть его в горло. Язык слегка онемел, но на смену полынной горечи пришла сладость белладонны. Он облизнул с губ последнюю каплю напитка и посмотрел на философов. Ничего вокруг не поменялось, знаний в голове резко не прибавилось. Только трава, кажется(?), стала немного зеленее. Наверное, его обманули, подшутили?

– Итак, – сказал давно молчавший Платон. – Ты хотел узнать о том, кем ты был раньше? Тогда слушай. Твоя душа видела много оболочек. В некоторых она задерживалась совсем недолго – например, в тростнике или муравье, а в некоторых оставалась подольше. Но суть не в этом – сколько раз ты жил. Главное – делал ли ты выводы, переходя из раза в раз в другие тела. Подойди сюда, ко мне.

Платон сидел на краю глубокого обрыва, которого раньше Сергей Петрович и не замечал.

– Посмотри сюда, что ты видишь?

И вдали, внизу, стали выделяться странные очертания – большая комната и дубовый овальный стол, стоящий в ее центре; стены, увешанные тяжелыми доспехами и настенными канделябрами, большой камин, над которым висела огромная голова вепря.

– Что это? – с изумлением спросил профессор.

– Это дворец короля Артура, – уверенно ответил Платон.

– Короля Артура? – выдохнул профессор. – А при чем здесь я?

– Неужели ты ничего не помнишь, друг мой? – в голосе стоящего поодаль Пифагора чувствовалась легкая усмешка…

Профессор лишь пожал плечами:

– Нет, я вижу это в первый раз.

– Ты уверен? – прошептал незнакомый голос.