Виктор Пикар - Счастье – это когда не надо думать!

– Есть прекрасная квартира с видом на Патриаршие пруды. Евроремонт и мебель в итальянском стиле. Есть уютная студия с видом на Чистопрудный бульвар. Дизайнерская отделка и мебель в готическом стиле. Я бы рекомендовала также замечательные апартаменты в Сити, сорок пятый этаж небоскреба, с панорамным остеклением и совершенно невероятным видом на город, стиль – индустриальный.

Я вспоминаю унылый вид на заброшенную железнодорожную ветку.

«Похоже, все меняется».

– Вот эта последняя подойдет.

– У вас наличные или ипотека?

– Наличные.

– Когда сможете внести залог?

– Сегодня.

Прекрасная девушка смотрит на меня с уважением и интересом. У нее миндалевидные карие глаза – доверчивые и лучистые. Бархатистая и нежная ухоженная кожа. Неторопливые движения, полные сладкой неги. Когда она улыбается, на щечках образуются милые ямочки.

Вдруг я чувствую, что готов сделать что-то невероятное. Прямо сейчас. Что-то совсем мне не свойственное.

– Я принесу документы?

– Да. Но у меня к вам просьба. Я новенький в вашем городе, у меня здесь нет знакомых. Вы не отметите со мной подписание нашей сделки в каком-нибудь совершенно замечательном месте?

Девушка краснеет. Она явно в растерянности. Смотрит себе под ноги.

«Что ты делаешь, Гена? Что ты делаешь?»

Шахтеры внутри моей грудной клетки снова бешено колотят огромными молотками. Кровь приливает к лицу. Тело становится невесомым. Секунды длятся бесконечно. Сейчас я оторвусь от дивана и медленно и незаметно улечу отсюда, как воздушный шарик.

«Ну же!»

– Почему бы и нет, если у хорошего человека есть хороший повод…

«Надо же! Как быстро она согласилась! Интересно, это из-за того, что я при деньгах?»

Она спрашивает меня, склонив голову набок:

– Вы ведь хороший человек?

«Похоже, все меняется!»

Черно-белый фильм моей жизни на глазах становится цветным.

– Вы разве сами не видите?

Она улыбается.

– Но только мама ждет меня домой в десять вечера.

Она разворачивается и идет за бумагами. Ее фигурка – просто прелесть! Я слежу за ней, пока она не скрывается в дверях какого-то кабинета.

«Черт!»

Я снимаю с пальца кольцо и прячу в карман пиджака.

Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.

Ко мне приходят сообщения. Я читаю: «Сегодня утром пассажиры и пилоты самолетов, пролетавших над материковой частью Австралии, в районе Мельбурна, имели возможность наблюдать необычное явление. Облака, над самой землей, выстроились таким образом, что с высоты тысячи метров можно было легко прочитать одно слово. И это слово было: «Ненависть».

«Что это?»

Я оглядываюсь по сторонам.

Читаю дальше: «Ненависть! Как я люблю это слово! Я – Альберт Яковлевич, ваш зубной врач. Если бы вы знали. Как я вас ненавижу! Всей душой. Всем сердцем. Всем своим существом. Потому сообщаю: Геннадий, вы умрете медленной и мучительной смертью. Потому что, когда я лечил вам верхний зуб справа, не помню в точности какой, я заложил под пломбу яд Батрахотоксин, из кожи лягушек-древолазов, один мкг на один кг, почти смертельная доза. В тот же день, на всякий случай, под ту же пломбу я добавил полтора мкг на один кг рицина, плода клещевины, и восемь мкг на один кг титьютоксина, вырабатываемого скорпионом. Если вы еще живы, я открою вам секрет. Пломба будет медленно разрушаться, а вы – мучительно умирать!»

Я вздрагиваю.

«Геннадий – это я, что ли?»

Мурашки бегут по коже.

«Альберт Яковлевич! Милейший, вежливейший! Он лечил еще моего отца! Что происходит? Да этого просто не может быть! Это какая-то нелепая шутка!»

Я осторожно трогаю языком верхний зуб справа.

«Вашу мать!»

Я прихожу в себя только при виде вздымающихся грудей, стянутых белым платьем.

– Вот, заполните, пожалуйста.

Она улыбается мне! Она говорит так ласково…

– Конечно.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ.

– Что с вами?

– Зубы. Где здесь рядом зубной?

Ее прекрасный лобик немного хмурится.

Можно подумать, что ее волнуют мои проблемы.

– В доме напротив.

Динь-динь. Динь-динь. Динь-динь.

Ко мне приходят следующие сообщения.

«Когда я лечил вам нижний зуб справа, не помню точно какой, я заложил вам под пломбу пятнадцать мкг на один кг яда корнеротой медузы и столько же – конотоксина конуса моллюски, что посильнее. Для верности я добавил вам пятнадцать сотых мкг на один кг яда коралловых рифов, палитоксина, что, в общем-то, является смертельной дозой. Будьте осторожней с этой пломбой! Я уверен, что вы немедленно побежите демонтировать ее к первому же стоматологу. Так вот, во время демонтажа вы и умрете. Сходите сначала к нотариусу, дорогуша!»