Анна Драницына - Вещь

(В комнату заходит медсестра: «Я не помешаю вам?» Доктор: «Нет-нет, пожалуйста». Та протягивает женщине таблетки. Она берет их, глотает, запивая стаканом воды.)

– Рассказывай дальше. Что было потом?

– Вскоре М. позвал нас на новоселье. Незадолго до моей свадьбы, ранней весной, мы поехали с Корецким к нему в гости. Русская вилла удалась на славу – настоящий замок, окруженный глубоким рвом и кирпичным забором с колючей проволокой наверху. Внутри было очень уютно, но у меня после первого же бокала шампанского страшно разболелась голова. Как обычно, хозяин, потратив огромные деньги на все это великолепие вокруг, на шампанском решил сэкономить. Вместо приличных напитков он закупил несколько ящиков дешевой бурды, которая теперь острыми гвоздями бренчала в моей мозговой коробке. Музыка в зале вмиг стала казаться невероятно громкой, и я пошла в глубь коридора, где было тихо и прохладно. Полутемные канделябры выхватывали из темноты причудливо изогнувшиеся оленьи рога, которые служили теперь вешалкой для одежды. Головная боль пульсировала в такт моим шагам, и я, чтобы немного облегчить муки мигрени и остудить лоб, облокотилась на стену и прижалась лбом к прохладным обоям, увитыми золотыми цветами.

«Танец на костях, не правда ли? – шепнул мне неожиданно на ухо незнакомый мужчина, словно выросший из пола за моей спиной. – Теперь, когда измученные тела навсегда застыли в цементе среди всей этой роскоши, для них нет больше холода и голода. Они, как невидимые атланты, изнутри подпирают дом. Возможно, стоит лишь отодрать кусок обоев с золотым тиснением, и там окажется черный внимательный глаз. Вам так не кажется?»

Не дожидаясь ответа, он пошел в другую комнату. Маленький смуглый человечек. Я даже не успела разглядеть его лица. Но, продолжая стоять, облокотившись на стену, я вдруг отчетливо почувствовала идущую сквозь нее пульсацию.

«Захер…» – грустно прошуршал из-под обоев чей-то голос.

Через секунду я почувствовала, что моя ладонь, словно покрываясь тонкой коркой льда, не может оторваться от стены. Стало вдруг очень холодно. Колючий мороз пополз по венам, медленно пробираясь к плечам и далее – в сердце. Я поняла, что если сейчас же не оторву руку, то скоро будет поздно. Как в детстве, когда шутки ради прилипаешь губами к металлической трубе, а потом со слезами и криком отдираешь от замерзшего железа окровавленный язык. Изо всех сил я отдернула руку от стены и отскочила в сторону.

«Не скучаешь? – поинтересовался резво выскочивший из темноты с бокалом шампанского в руке Корецкий. – О господи, смотри у тебя кровь!»

Действительно, моя ладонь была ободрана, и подушечка около большого пальца кровоточила. Я сказала, что разбила бокал с вином и даже не заметила, как порезалась.

Корецкий побежал к хозяйке за бинтом. Пройдя все необходимые процедуры и поойкав для приличия при виде перекиси водорода, я вскоре вновь вернулась к гостям. Шагая обратно по коридору, я бросила беглый взгляд на стену, куда недавно «приклеилась» моя рука, но не увидела там ничего особенного – ни следов борьбы, ни даже капельки крови. Лишь плетеные золотые цветы сверкали ярче обычного.

Мне было любопытно, кто же подходил в тот момент ко мне в коридоре.

Войдя в зал, я стала осматривать гостей, пытаясь по голосу определить таинственного незнакомца. Но до тошноты визгливый голос Пупсика, которая чувствовала себя королевой в этом четырехэтажном царстве, заглушал все звуки вокруг:

«А следующей зимой мы собираемся построить двухэтажный домик для гостей. Так что милости просим…»

Продержавшись в доме М. еще где-то с полчаса, я, сославшись на плохое самочувствие, поехала домой. Корецкий остался брататься с предпринимателями. Ведя машину по плохо освещенной лесной дороге, я стала жалеть, что, несмотря на уговоры хозяев, не осталась у них ночевать. Было уже далеко за полночь, и помимо головы теперь разнылась еще и рука. На пути не было ни единого указателя, и дорога, словно издеваясь надо мной, виляла хвостом как хотела. В какой-то момент я совершенно перестала понимать, где нахожусь, и поехала наугад. На мои телефонные звонки ни Корецкий, ни М. не отвечали – наверное, парились в бане. Наконец вдали замаячили огоньки, и я по-мотыльковски радостно помчалась на свет. Неподалеку от дороги стоял вагончик для строителей, а вокруг – огороженная забором из проволоки территория. В окошке горел свет и, как мне показалось, работало радио. Я мигом забыла про все свои болячки и выскочила из машины. Глазам не верилось, что тут может быть, кроме меня, хоть одна живая душа. Холодный ветер пронизал до костей, и я поняла, что забыла сапоги в гостях. Пробираться к домику через канаву в вечернем платье с открытой спиной и туфлях на шпильках ужасно не хотелось. Снова усевшись за руль, я посигналила несколько раз, в надежде, что кто-нибудь выйдет из строительного вагончика и подскажет мне, как доехать до города. Но, как только визгливо-скандальные крики машины продрались сквозь ночной лес, свет в окнах погас, и вокруг воцарилась если не мертвая, то, во всяком случае, совершенно нездоровая тишина. Мне стало страшно, и я попыталась снова завести машину, но правая рука, которую я поранила в гостях, теперь онемела и болталась сбоку чужеродной культей.