Людмила Белаш - Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 (сборник)

– Мне не верится в это, – сказал я.

– Когда меня положили на операционный стол, чтобы удалить аппендикс, – жизнерадостно произнес афроамериканец, выпуская клубы дыма изо рта, – я был абсолютно уверен, что наркоз на меня не подействует. Так и сказал хирургу. Правда, мне было всего шесть, но этот урок я помню до сих пор. – Он снова поднес ко рту ладонь и выпустил клубы дыма – совсем как дядя. – Просто не думайте ни о чем. Станьте близким и заботливым человеком, которому можно доверить наследство. Это недолго: конец второй недели – начало третьей.

Ровно через неделю я набрал дядин номер, но аппарат абонента был не в сети. Я позвонил снова, ответа не было. Тогда я поехал к нему без звонка – он же сам мне велел.

Дядя лежал на спине в своей постели на втором этаже и смотрел в потолок не мигая. Его лицо выглядело белым и осунувшимся, дряблые щеки словно сползли вниз к ушам и там собрались в неопрятные складки.

– Дядя Джо? – спросил я, аккуратно постучавшись в крашеный косяк двери.

Он перевел на меня взгляд, полный невыразимой печали, вздохнул и снова уставился в потолок.

– Я звонил тебе, дядя Джо, но ты не брал трубку…

– Марти… – медленно просипел Джо одними губами. – Мне так тошно… Телефон валяется внизу, принеси его, у меня нет сил…

Я спустился вниз и принес ему телефон – он был разряжен.

– Набей табака в трубку, Марти… – попросил Джо.

Я набил трубку, зажег и поднес к его рту. Дядя Джо затянулся и закашлялся.

– Все бесполезно, Марти… – сказал он. – Все будет только хуже… Я слишком стар, Марти… этот мир проклят и безнадежен, я устал его держать, чтоб он не разваливался… сил больше нет ни на что… – последнее он произнес одними губами.

– Мне уйти, дядя Джо? – спросил я.

– Да… – выдохнул он и отрешенно закрыл глаза.

Я на цыпочках пошел прочь из комнаты, но дядя Джо вдруг открыл глаза снова.

– Помоги дойти до туалета… – прошептал он скрипуче. – Хоть такая от тебя будет польза.

Я помог старику подняться: сгорбленный, в белом халате, опираясь на трость дрожащей рукой, он выглядел привидением. Я поддерживал его за плечи, пока он, медленно шаркая, прошел до санузла и заперся внутри.

– Марти… – прокряхтел он из-за двери. – Ты здесь?

– Я здесь, дядя Джо.

– Марти, если бы ты знал, какая это безнадежная чернота… Тут сгнило все… Этот мир, эти новости, кусты во дворе… Зачем я прожил свою никчемную жизнь? Почему я не погиб тогда, в восемь лет, при бомбежке Манчестера? Вместе с мамой и сестрой Элизой…

Я сглотнул и прижал ладони к крашеной двери санузла, словно пытаясь его успокоить.

– Но, дядя Джо, ты прожил прекрасную жизнь! – сказал я. – Ты вырос, ты помог вырасти Анри…

– Его бы все равно взяли в тот же самый приют…

– Но без тебя! Дедушка рассказывал, ты специально ушел в дивизион воевать в Корее, чтобы заработать денег ему на колледж!

– Корея… – просипел дядя Джо. – Чудовищная мерзость, какой стыд… Я был снайпером, Марти… Я убивал людей… и учил людей убивать людей… Я убийца, я чудовище, Марти…

– Ты был солдатом и выполнял приказ!

– Я ничего не сделал полезного в жизни, я ничтожество…

За дверью полилась вода рукомойника, но казалось, что это слезы. Даже мне было невыносимо – через дверь на меня плыла безнадежная тоска дяди Джо.

– Не смей так говорить про моего дядю! – закричал я искренне. – Вы с Анри добились всего, вы построили с нуля богатейший мебельный бизнес! У вас заводы, магазины, вы даете работу двадцати тысячам людей…

– Тридцати тысячам… – проскрипел дядя Джо. – Я ничего им не дал… Я не могу им ничего дать, кроме зарплаты, комбинезона и электрической отвертки для сборки шкафа… Если бы я мог им передать свою память, свои правила, свои принципы… Но я никому не нужен, и у меня никого нет…

– У тебя есть я, дядя Джо! – сказал я и сам испугался, насколько искренне сейчас в это поверил.

– Я даже тебе не могу ничего дать, Марти… – ответил дядя Джо, плеснул водой и завинтил оба крана. – Ты, Марти, такая жирная… такая распущенная и бесхребетная свинья… Я потерял тебя, Марти, давно… Я не смог ничего тебе дать, прости меня…

Он снова включил воду и заплакал – здесь, за дверью, это было слышно отчетливо. Хотя, наверно, он думал, что клекот воды все заглушит. Наконец он снова выключил воду, долго шуршал полотенцем, а потом вышел.

И это снова был дядя Джо, а не привидение – бесконечно уставший, бесконечно одинокий и безнадежно расстроенный, но все еще жесткий.