Александр Прозоров - Незаконный эмигрант

– Знаете, что во всем этом самое странное? – ответил вопросом на вопрос спецагент Ее Величества. – То, что в этом мире я бесполезен. Лишний и бесполезный пришелец. Я не могу говорить о достижениях нашего времени – потому, что не хочу коверкать будущую историю. Я не могу сам предсказать будущего – потому что оно покатилось по новой колее. И даже мой сканер вам ничего не даст. Потому что он способен оценить только исследуемый объект. Вы еще раз узнаете то, что и так помните. Калеван тоже прекрасно все про себя знал. Но даже то, что он попался ко мне в ловушку, и то никакой пользы не принесло. Вон какой кошмар получился из попытки сдать его полиции. Придавить нужно было сразу, без хитростей, да в озере утопить. Так что никчемный я здесь человек получаюсь, с какой стороны не посмотри. Как папуас в Нью-Йорке. И самое умное – это спрятаться в тихий уголок, и не высовываться. Так что вы уж не трогайте старого отставника, мистер Молдер, хорошо? Поймать не поймаете, но в другое место уехать заставите. А мне здесь нравится.

Артур Андерсен перебрался на нос лодки, осторожно освободил веревку их рук гостя, сильным гребком развернул ее носом к противоположному берегу.

– И еще, агент Молдер. Вы знаете, я отменяю свое приглашение на рыбалку. Нам с вами видеться больше не надо. Прощайте.

Тихий океан. 5 июля 1942 года, 08:45

Дуглас проснулся от упавших на лицо утренних лучей, сладко зевнул, потянулся и открыл глаза. Первые несколько минут после пробуждения ушли на то, чтобы вспомнить долгий, длиной едва ли не в половину жизни вчерашний день и понять, где он находится.

Подобравший его катер секретной конструкции ровно и спокойно двигался вперед. Он плыл не столько по воде, сколько под ней – основная часть корпуса находилась на несколько дюймов ниже поверхности, и волны вместо того, чтобы раскачивать суденышко, перекатывались сверху, рассекаясь об уступ надстройки.

Бессель сидел с самого края, опершись о невидимый упругий борт из мягкого стекла, в полуфуте над поверхностью, и в первый миг зрелище скользящих перед глазами пенистых гребней напугало его больше всего. На миг показалось, что он в кабине перевернувшегося «Донтлеса» и вот-вот врежется в океан.

Катер представлял из себя овальную темно-зеленую конструкцию длиной футов в тридцать, шириной около десяти. Надстройка – десять на пять. Рубка поднималась на высоту не более ярда – оттуда сейчас выглядывала голова рулевого. Разумеется, ни для какого вооружения места не оставалось, да и вряд ли оно требовалось на столь малозаметном судне. Скорее всего, он предназначался только для ведения разведки.

Хотя, кто знает? Может быть, в подводной части корпуса скрывался один или два торпедных аппарата.

– Артур! – произнес рулевой, глядя прямо перед собой. – Твой протеже проснулся.

Спустя минуту из рубки выбрался круглолицый и голубоглазый сержант с нашивками морской пехоты, протянул ему форменную куртку, забрав тонкое шелестящее одеяло, похожее на алюминиевую фольгу.

– Ну, ты как, штурман?

– Спасибо вам, огромное, – Бессель смолк, не в силах подобрать слов. – Если бы не вы…

– Просто повезло, штурман. Мы проходили мимо и заметили одного из своих. Окажись ты немного дальше, проскочили бы мимо.

– Все равно спасибо, – летчик попытался подняться, но сержант его остановил:

– Сиди, а то свалиться можешь. Внутри свободных мест нет. Тесно там у нас.

– А почему протеже? – не удержался от вопроса Бессель.

– Я заметил, я повернул, я подобрал, – пожал плечами сержант.

– Спасибо тебе, Артур.

– Ну, – пожал плечами морской пехотинец, – сказать: «Не за что», – наверное, будет неправильно. Но, тем не менее, я всего лишь подал руку.

Бессель поправил на плечах куртку, а потом молча протянул сержанту свою открытую ладонь. Пехотинец улыбнулся и крепко ее пожал, а потом вернулся в рубку.

В желудке сосало с такой силой, словно туда уже тридцать пять дней не попадало ни крошки. Однако Дуглас понимал, что если бы спасшие его парни могли, то наверняка сами бы предложили подкрепиться, а потому просить ничего не стал, и еще плотнее закутался в куртку, прижав к груди голые колени.

Впереди по курсу поднимался дым, чему летчик ничуть не удивился. Он только оглянулся на рулевого и поинтересовался:

– К японской эскадре идем?

– На Мидуэй, – кратко ответил пехотинец.

– Понятно, – кивнул Бессель, – похоже, атоллу тоже досталось.

Он думал, что до острова оставалось еще много миль, но невысокая полоса над волнами появилась уже через несколько минут. Катер сбросил скорость, подкрадываясь ко входу во внутреннюю лагуну. Отсюда стало видно, что атолл представляет из себя круг неправильной формы примерно трех миль в диаметре. Волны с шипением пробивались через рифы, огораживающие немногим более спокойную водную чашу, в которой находилась большая россыпь еле проглядывающих над водой рифов, небольшой островок, не больше сотни ярдов в поперечнике, слева от входа и еще два острова напротив входа – тоже не очень больших, всего лишь около мили каждый.