Андрей Дашков - Последний блюзмен

Домино не смог выдержать его взгляд дольше нескольких секунд и предпочел смотреть выше головы хозяина – на перевернутое распятие у того за спиной. А еще кабинет был заставлен книжными шкафами, заполненными на десять десятых, но отнюдь не книгами. Хозяин вообще не нуждался в книгах.

– Они великолепны. Ты отлично справился, – похвалил человек в белом человека в черном. – Надеюсь, это действительно последние? – уточнил он с тонкой улыбкой, в которой тем не менее сквозила смертельная угроза и которая леденила, как блеск опасной бритвы, хотя Домино и не мог бы сказать почему, собственно.

– Если нет, я готов отправиться на небеса, чтобы там поискать оставшихся, – ответил он, не отводя глаз от перевернутого распятия.

– Хорошо, – кивнул человек в белом. – Но на твоем месте я бы туда не торопился. Сначала тебе придется спуститься под землю. До меня дошел слушок, что в пещерах Иудеи завелся один бренчун…

С этими словами он выпрямился в полный рост, и в кабинете сразу стало тесно и будто даже душно. Домино поневоле встретился с хозяином взглядом и увидел нечто нестерпимое – багровые звезды пульсировали в глубине черных зрачков, словно далекие огни преисподней.

Человека в белом и импресарио разделяли стол и еще как минимум два шага, но хозяин протянул руку и, произнеся: «Отправляйся сейчас же, путь не близкий», поощрительно похлопал Домино по плечу, а затем покинул свой кабинет, чтобы послушать ту единственную музыку, которую любил по-настоящему.

Он спустился по лестнице и прошел по коридору, примыкавшему к концертному залу. Коридор заканчивался тупиком, забранным частой решеткой, за которой угадывались какие-то кошмарные тени, источавшие запах мертвечины. При его приближении тени всколыхнулись и задвигались, словно псы, почуявшие хозяина. А хозяин, словно утихомиривая своих псов обещанием кормежки, произнес гортанную фразу на древнем языке.

Здесь же, в тупике, стояло глубокое удобное кресло, обтянутое розовой человеческой кожей. Черные свечи горели вокруг, образуя кольцо пламени. Человек в белом перешагнул через них, уселся в кресло, закурил сигару и взял бокал коньяку с подноса, который держал перед ним обнаженный раб. Все было как в старые добрые времена. Ну, почти так.

Он дал знак начинать. И через секунду раздалась его любимая музыка, которая длилась всего несколько секунд, но эти секунды вобрали в себя таинство жизни и смерти.

Автоматные очереди прозвучали крещендо, а затем стихли. Некоторое время были слышны только слабые стоны раненых музыкантов.

А кодой стали хлопки контрольных выстрелов.

10-12 апреля 2004 г.