Борис Миловзоров: Рок

– Вот черт! – заорал Глетчер. – Что же мне теперь, подыхать в этом железном гробу?! – и что есть силы ударил ногой по креслу. И вдруг зажмурился от яркого света. Он ошарашенно огляделся. Столь эффективного способа ремонта конструкторы корабля явно не могли предусмотреть. Тогда что же произошло? Барри наклонился и присмотрелся: оказывается, всего-навсего треснул разъем. Глетчер потрогал его, свет опять мигнул. Устранение такой неисправности даже ремонтом назвать нельзя.

Осмотр корабля обнадеживал. Как ни странно, но посадка получилась почти мягкой. Компьютер «Планетарного» вновь обрел голос. Видимо, сработал механизм самовосстановления. Все системы работали нормально, недостатка в энергии Барри не обнаружил. Одно удивляло Глетчера: почему челнок валялся вверх тормашками? Наконец, обследовав все закоулки челнока, до смерти уставший, он решил провести рекогносцировку «на местности». Барри включил внешние экраны и, задрав голову, стал пытаться что-либо там рассмотреть. Но экраны были темными, только местами отсвечивали какие-то блики и искорки. Бортовой компьютер неисправностей не показывал. Не сразу Глетчер разобрался, что объективы пялились в ночное небо, затянутое облаками. Или нет? А может, он на дне океана?!

– Компьютер!

– Слушаю, сэр.

– Выведи на дисплей результаты анализа внешней среды.

Барри несколько раз прочитал информацию, последний раз даже проговорил ее вслух, но понять не смог. Нет, он не был на дне океана, он был на поверхности, но была ли эта поверхность его родной планетой?! За бортом челнока уровень радиации составлял почти полтора миллирентгена в час, в атмосфере было полно опаснейших токсинов. Анализ замеров грунта вокруг корабля показал, что из восьми проб не было ни одной одинаковой! Здесь были и сложные органические соединения, и обычные металлы, и экзотические сплавы с присутствием редкоземельных элементов. А в восьмом замере нашли стронций-18 в чистом виде!

Волосы астронавта встали дыбом. Он бессмысленно смотрел на результаты анализа и медленно соображал, что на поверхность родной планеты нельзя выходить без защитного костюма. Правда, утешало, что в воздухе достаточно кислорода, почти 16%, но дышать этим воздухом без фильтрации было никак нельзя. И даже в скафандре не стоило рваться наружу сейчас, глубокой ночью. Надо было ждать рассвета. Глетчер нервно заходил по потолку рубки, машинально переступая через плафоны.

– Значит, так, – начал он рассуждать и загнул один палец, – во-первых, я устал. А значит, надо уснуть, и потому «во-вторых» и «в-третьих» переносятся на завтра.

Барри еще раз проверил системы защиты и разместился в антиперегрузочном модуле. Через несколько минут он уже спал.

Проснувшись утром, Барри первым делом кинулся к обзорным экранам. Он, наконец, увидел то, к чему так стремился. Картина поразила его не меньше, чем вчерашняя проба грунта. Сначала на экране плавали одни облака, потом, по мере движения телеискателей, на экран стали наползать какие-то угловатые бугры. Это были огромные, безобразные кучи мусора. До самого горизонта холмами, горками и горами валялся хлам: контейнеры, битая посуда, мерзкая гниль, отбросы, исковерканные машины, скрученные в узлы металлоконструкции, в общем, все то, что можно найти на свалке. «Планетарный-8» приземлился посреди гигантской помойки!

Взлетев в капсуле, Глетчер смог оценить ее размеры. Они были поистине циклопическими. Небо практически освободилось от облачности, видимость была прекрасная. Барри тянул капсулу вверх, пока не заметил ломаную линию, похожую на границу. От лежащего внизу корабля до нее было не более 40–50 километров. Дальше, насколько Барри смог рассмотреть, местность превращалась в тусклую желтую равнину. Кое-где проглядывали чахлые кусты. Глетчер почему-то был уверен, что люди должны быть именно там. Внизу, на кучах мусора, беспомощно лежал его покалеченный корабль. Нет, бросить его здесь было невозможно.

Астронавт приступил к восстановительным работам. Несколько дней он был занят только тем, что пытался поднять челнок, установить его так, чтобы он был готов к старту. Тягостный пейзаж давил и заставлял работать, что было сил. Первой победой стал удачный вывод из ангара «Планетарного» Черепахи – тяжелого разведывательного вездехода. С ее помощью Барри принялся расчищать площадку, но через полчаса бросил это занятие. Замеры показали, что слой мусора составлял несколько сот метров! Пришлось лазером «выпекать» для «Планетарного» твердую и надежную стоянку. На это ушел весь оставшийся день. Ночевал астронавт прямо в Черепахе: выходить в эту жуть было противно, и проходить лишний раз процедуру стерилизации не хотелось.