Марина Дяченко: Крыло

.. Жаль, что перебрасываться воланчиком во дворе было почти невозможно. Сквозняками тянуло из четырех подворотен, воздушные потоки отражались от разогретых стен, ветер метался в замкнутом пространстве и закручивал над асфальтом миниатюрные пылевые смерчики, а воланчик летел совсем не туда, куда направила его ракетка... Отец девочки уходил на работу утром и возвращался поздно вечером; субботу он почти полностью проводил за письменным столом, склонясь над бумагами - Егор, напрягая зрение, иногда различал на них какие-то хитрые чертежи. А воскресным утром Егор со щемящей ревностью наблюдал, как семейство собирается на прогулку, как отец с дочкой надевают джинсы с кроссовками, отправляясь на пикник, либо наряжаются, собираясь в театр или в гости, либо долго пререкаются, никак не в состоянии выбрать занятие на сегодня, и наконец мать отправляется с сумками на базар, а отец принимается чистить на балконе ковры... Егор смотрел, как девочка играет со своими куклами. Она немного стеснялась родителей; когда ее заставали с куклой в руках, смущалась и делала вид, что совершенно к кукле равнодушна; у нее было при этом такое уморительно-взрослое лицо, что Егор, не удержавшись, улыбался. Егор смотрел, как девочка поливает свой единственный кактус, большой, похожий на голову зеленого марсианского младенца. Непонятно, зачем поливает - кактусы живут в пустыне и не видят дождя по десять недель.... Однажды ее родители серьезно поссорились. Егор давно научился отличать простую размолвку от тягостной трещины, разделявшей жизнь на "до" и "после"; тогда-то он и разглядел цвет девочкиных глаз, и впервые пожалел, что не может ее окликнуть... Три или четыре дня минули в безвременьи - а потом пошатнувшийся было мир вернулся на прежнюю устойчивую позицию, девочкины родители надежно помирились, и к Егору вернулась возможность каждый вечер наблюдать за семейным ужином. За маленьким столом на их маленькой пестрой кухоньке оставалось пустым одно место. Так всегда бывает, когда трое садятся за прямоугольный стол; Егору нравилось мечтать, что это его место. Что неуклюжая инвалидная коляска смогла бы, пожалуй, уместиться за этим столом - между стеной и белым боком холодильника... Близилась осень. Лето было очень длинное, но теперь близилась осень. По утрам Егор кутался в плед; летний распорядок ветров, уже изученный им досконально, потихоньку менялся. Сильнее становился холодный сквозняк из западной подворотни, а восходящие теплые потоки уже не имели той прежней, июльской силы. Однажды утром, глядя, как светловолосая девочка развешивает на балконе белье, Егор подумал, что хорошо бы с ней поговорить. Эта мысль и раньше приходила ему в голову; к несчастью, он не знал, с чего начать разговор, а без такого знания о какой беседе может идти речь? Девочка развешивала колготки, легкомысленно болтающие длинными мокрыми ногами, белые наволочки с вышитыми цветами, маленькие разноцветные трусики, трепетавшие на ветру, как сигнальные флажки... По ее голым до локтя рукам скатывались капли воды, во всяком случае Егору казалось, что он видит эти капли. Егор подумал, что ее руки такие тонкие, что он, пожалуй, мог бы обхватить ее предплечье большим и средним пальцем одной ладони. И что обязательно надо сказать ей, что кактусы не поливают каждый день. И что ему очень хочется увидеть ее глаза вблизи. И проверить, действительно ли они такие темные, как показалось ему в тот день, когда девочка плакала. На балкон вышла девочкина мама; она назвала девочку по имени, и Егор почувствовал - впервые за много месяцев! - как радостно колотится сердце. Потому что по губам женщины он совершенно точно прочитал девочкино имя. Раньше он сомневался - зовут ее Оля или Юля, или даже Марина; теперь оказалось, что зовут ее Аля, Алина - и тем самым разъяснились все его предыдущие ошибки. Тогда он подумал, что если он знает ее имя - это дает ему определенные права. Более того - он ЗНАЕТ, с чего начать разговор... Он улыбнулся. В ящике письменного стола полным-полно было бумаги - и разлинованных тетрадок, и отдельных желтых листов, и белых мелованных, и даже несколько тонких пергаментных листиков... Егор неторопливо, тщательно загнул уголок разлинованного листа. Потом второй; потом повторил ту же процедуру с новыми уголками; крылья должны были идеально соответствовать друг другу, а потому Егор не спешил и старался все делать очень аккуратно. Отогнул закрылки. Для пробы пустил самолетик вдоль комнаты - получилось хорошо. С трудом, помогая себе пластмассовой гимнастической палкой, вытащил самолет из дальнего угла, куда тот завалился. Выкатился на балкон; было двенадцать часов дня, из восточной подворотни тянуло порывисто и влажно, из южной - слабо, но постоянно, солнце скрывалось за облаками и не могло внести в игру ветров хоть сколько-нибудь ощутимую лепту... Егор послюнил палец, дождался, пока ветер, по его ощущениям, ослабеет, и пустил самолетик в неверный воздух перевернутого колодца. Читать дальше