Андрей Щупов - Сонник Инверсанта

Видно было, что эту систему Павловский успел изучить досконально. Во всяком случае, дело у них с секретарем спорилось. В какие-нибудь четверть часа зеркала были должным образом расставлены и отцентрированы.

— Ловко же ты управляешься! — похвалил я.

— Еще бы, успел наловчиться… Вообще-то их расставляют по специальной схеме — с транспортирами и особо точными отвесами, но есть хитрости, которые все упрощают. Дело не в точности углов и расстояний, а в том, что ты видишь. Вроде шеренги, где каждый солдатик должен лицезреть грудь третьего соседа справа. Или как у гитары, где каждая последующая струна настраивается в унисон с предыдущей на соответствующем ладу.

— Верю, верю! — перебил я его. — Лучше объясни, как эта штука работает?

— Да так и работает, — шагаешь в круг и перемещаешься.

— Забавно… — я отважно шагнул в центр зеркального окружения, с любопытством осмотрелся. — По-моему, зеркала как зеркала. По крайней мере, ничего особенного я не замечаю.

— Архимед тоже поджигал неприятельские корабли обычными зеркалами.

— Там этих зеркал была уйма!

— Дело в другом. Он просто расставил их в виде гигантской подковы и сфокусировал солнечные лучи на нужной цели. А здесь требуется, чтобы в каждом зеркале ты видел все соседствующие, понимаешь. Ты видишь их все шесть, а заодно и себя самого. Ты должен быть един в шести лицах! И получается, что одной плоскостью ты перекрываешь все видимое пространство.

— Что-то больно мудрено.

— Это оттого, что ты никогда не работал на эстраде. А там с помощью зеркал творятся порой и не такие фокусы. Ты, кстати, тоже сейчас не в фокусе. Потому ничего и не видишь.

— А твой помощник — он что-нибудь видит?

— Видеть-то видит, а вот насчет того, что слышит, очень сомневаюсь. В противном случае, давно бы сграбастал меня за горло. Как ни крути, я всего-навсего придворный Звездочет, а значит, не имею право тыкать господину Консулу. — Дмитрий отошел к одному из зеркал, чуть пригнулся. Затаив дыхание, пристально всмотрелся в одному ему ведомую точку. Сверившись с рисками на боковой грани зеркала, пробормотал: — Сместись-ка, мой юный друг, немного правее… Ага, еще чуть чуть-чуть. Вот так! А теперь погляди сюда. Да не на меня смотри, а прямо перед собой. Видишь что-нибудь?

— Честно говоря, пока нет.

Павловский хмыкнул.

— Так и должно быть, потому что нет луны, а без нее этот трюк не проханже… — Павловский чуть довернул штатив со светильником, щелкнул выключателем. Комнату залил странный бледно-желтый свет — лунный, как и говорил мой друг. И тотчас все изменилось. Глядя перед собой, я содрогнулся, ощутив нечто необычное. Наверное, ужасом это было нельзя назвать, но мурашки по моему телу все-таки побежали. Передо мной и впрямь возникло седьмое зеркало. Практически из ничего, из зазеркальной пустоты. То есть зеркалом это представлялось только на первый взгляд, однако стоило посмотреть в него более пристально, и появлялось то самое ощущение, которое можно сравнить с ужасом. Я словно заглядывал в гигантскую воронку. Серебристый смерч медленно закручивался перед моими глазами, дальним своим раструбом убегая в призрачный туман. Шелестящая пустота меня к себе, и сам того не ведая, я сделал неуверенный шаг вперед.

— Петр, постой!..

Но голос Павловского был уже где-то далеко. Все равно как голос инструктора в самолете, покинутого мной мгновение назад. Комната поехала у меня перед глазами — сначала вправо, потом влево, потом куда-то под меня. Подобно сегменту кубика Рубика я плавными рывками перемещался, шаг за шагом преодолевая многомерное пространство, все больше уходя из привычного и приближаясь к неведомому. И почему-то играла мелодия из репертуара «Queen», их знаменитое «Show must go on!..» А я продолжал уходить — вниз, вправо, снова вниз и все время вперед — навстречу жутковатой воронке. Я словно покидал шахматную доску, выполняя положенное число ходов. Еще секунда, и выход из лабиринта оказался найден. Вырвавшись на простор, я полетел вниз — навстречу распахивающейся серебристой бездне.

Чем ближе я подлетал к воронке, тем шире становилось отверстие, превращаясь в подобие тоннеля, в этакие ворота, которые легко могли бы поглотить самую большой из грузовиков. И там впереди я уже отчетливо видел человеческую фигурку. Она вяло размахивала руками и немо открывала рот. А вскоре я понял, что она плывет ко мне навстречу — все быстрее и быстрее.

Вероятно, это и был мой незадачливый предшественник. Бывший дружок Ангелины, Консул, решивший переждать трудные времена в чужом царстве-государстве. Не думаю, что мой мир пришелся ему по вкусу, иначе и быть не могло. После консульской икорки да вольных дворцов хлебушек практикующего психотерапевта, скорее всего, его абсолютно не понравился.