Александр Розов - Голод богов (1)

Дальше показала Кира ладошкой — а за ее спиной, в двухстах шагах в две с половиной шеренги панцирная пехота построена. Грамотно построена — редко, но точно, как шашки-фигурки в мудреной соанской игре. Редко — это чтоб длинным двуручным мечом соседа не задеть.

Так вот кто там, в дыму, маршальских гвардейцев добивал… И откуда только они взялись?

Знал дон Тага, хоть сам не видел, как кавалерия наскакивает на такой строй — и рушится, как колосья скошенные, вокруг пехотинцев-железнобоких. Те же знай себе мечами машут, рубят коням да верблюдам ноги, а всадникам упавшим — что придется, кому — руки, кому — головы.

Да, тут уже не прорвешься…

А Кира, тем временем, взмахнула рукой — разошлись панцирники в сторону и образовали широкий проход.

Ну, и что дону Таге прикажете делать?

Вернулся он к дону Рипату и говорит — вот такие у нас дела. Перестраиваемся в колонну по четыре — и пошли.

… Не обманула, рыжая.

Так, пришло с маршалом Диркой примерно семь тысяч человек, а ушло живыми с доном Тагой — чуть меньше тысячи. Остальные — в поле лежать остались, да сам маршал, порядком побитый и себя не помнящий, лежа в телеге ехал. Доехал-таки живым до кузена — герцога. Что и решение его светлости предопределило.

Нет, сначала, само собой, его светлость изволил на дона Тагу ножками топать, потом же, однако сказал: «Ладно. Как бы то ни было, битву мы выиграли» — здесь дон Тага подумал: ну да, ясное дело, выиграли, по нашей драной заднице это любому видно.

Так вот: «Битву мы выиграли, — сказал герцог, — но вилланы своей доблестью, пусть и по их скудоумию, не туда направленной, награду заслужили. Жалую им земли, что от гор до орденской границы на три года в бесподатное владение. Сейчас канцелярия грамоту выправит — а вы, дон Тага, отвезете эту грамоту донне Кире, да не забудьте взять с нее клятву, что через три года вернет земли в порядке, как приняла. После этого разрешаю вам вернуться домой, так как служба ваша сделана по чести, о чем и скажете вашему отцу, благородному дону Пампе».

— Отвез я Кире грамоту, взял с нее клятву и вернулся домой, — закончил свой рассказ дон Тага, будто поездка в войско Хозяйки была чем-то столь же будничным, как чаша вина за обедом.

Румата сделал еще глоток из своей чаши и обратился к барону:

— Ваш сын вырос добрым воином, друг мой.

— Ха! — Рявкнул довольный Пампа, — моя кровь!

— Супруг мой, — с улыбкой заметила баронесса, — не вы ли еще год назад, называли дона Тагу никчемным шалопаем?

— Любовь моя, но как же иначе? — недоуменно спросил барон, — Мой отец называл меня так же до моей первой битвы, а его называл также мой дед. Если мы не будем блюсти обычаи, мы перестанем быть Пампа, раздери меня черти!

— Скажите, дон Тага, — продолжал, тем временем, Румата, — вы ведь, наверно, долго говорили с Кирой. Быть может, услышали от нее еще что-то достойное внимания?

— Вы правы, дон Румата, — ответил баронет, слегка наклонив голову в знак уважения, — не даром говорят, что вы не только доблестный, но и мудрый человек. Вот что она сказала: «я знаю, кто будет искать меня, почему и зачем — и он найдет меня там же, где ты меня нашел, если поспеет до солнцестояния». Не вас ли она имела в виду, благородный Румата?

— Меня, — подтвердил он, — благородные доны, дражайшая баронесса, я выезжаю немедленно. Нехорошо заставлять даму ждать.

— Эх, горячая кровь! — провозгласил барон, — ну, что ж. Эй, там, седлайте коня благородному дону Румате!

… До солнцестояния был еще вагон времени — но Румата торопился. Только ли потому, что события развивались стремительно и не допускали и часа промедления? Или же он просто не мог откладывать встречу, при одной мысли о которой его сердце убыстрялось чуть не вдвое?

Ируканский тракт был прекрасно знаком ему, так что он мог рассчитать время. Из замка Бау он выехал чуть за полночь — значит к рассвету будет у корчмы «Золотая подкова». Там надо дать коню подкормиться, напиться и передохнуть. Часа два. Потом до урочища Тяжелых мечей и дальше вдоль Бычьего ручья, через сайву, до самых предгорий. Это значит, увидеть Киру еще засветло… пусть на закате. Если ничего не случится по дороге. А по дороге, как на зло, всегда что-нибудь случается… «Буду рубить, — подумал Румата, — извините ребята, мне в этот раз никак нельзя опоздать, и, если что, рубить буду по настоящему. Не знаю, что вам может быть от меня нужно — но я очень-очень тороплюсь».

… По землям Пампы он проехал без всяких приключений. Немудрено. Если и один Пампа мог навести страх на целую ночную армию — что же говорить теперь, когда есть еще дон Тага, способный бросить конную сотню на прорыв через десятитысячное войско.