Песах Амнуэль - Выше туч, выше гор, выше неба...

«Я только должен убедиться, — подумал Лог, — должен сам увидеть оранжевый туман, а потом отрежу один или два мешка и опущусь в поле, и тогда, наконец, узнав истинную красоту, стану Путешественником».

Так, убедив себя, что котомки с едой и постелями еще пригодятся. Лог начал привязываться. «Туманные шары» были сцеплены вместе, лямки, которые должны были обхватить Лога за плечи, под мышками, он приладил несколько дней назад, а сейчас привязал крепким узлом сиденье и сел на него Сидеть было неудобно, веревки впивались в тело. Нужно было сделать более удобное сиденье, там, в котомках, есть постели, можно использовать их.

Дернулась страховочная веревка, все еще державшаяся на поясном кольце. Лог замер. Почудилось? Веревка дернулась ощутимее, едва не вырвав Лога из сиденья.

«Лена вернулась, — подумал он. — Теперь станет пробираться сюда и нужно будет ее успокаивать и убеждать вернуться. Или даже грозить».

Это была не Лена. Лог услышал голоса. В тумане вдоль веревки двигались люди. Гулкий бас принадлежал одному из старейшин, мужчине огромного роста с неприятным бородатым лицом. Второй голос, что-то бормотавший в ответ, был голосом старосты.

Неужели Лена, вместо того чтобы идти домой, все рассказала старосте? И, предавая ее, неужели Лог встретился с другим предательством, не во спасение, а во зло?

Лог отбросил подальше конец страховочной веревки, уселся плотнее, чтобы случайный рывок не вывалил его из сиденья. Лог едва доставал ногами до земли и не мог нагнуться, чтобы отцепить пять привязанных к «туманным шарам» веревок от вбитого в землю кола. Голоса приближались, и тогда Лог, достав удобно положенный в карман нож, полоснул по веревкам.

Все осталось по-прежнему, только сиденье слегка качнулось, и ноги, сколько ни вытягивал их Лог, не находили опоры. А потом Лог услышал голоса

— откуда-то снизу, будто из-под земли.

И лишь тогда он понял, что летит.

Был мгновенный, иглой кольнувший страх и было быстрое успокоение, потому что связка «туманных шаров» поднимала свою ношу легко и почти неощутимо. Но главное, почему Лог знал, что не висит на одном месте, было растущее ощущение холода. На поле стояла летняя вяжущая теплынь, а здесь было холодно, как в хорошее зимнее утро. Лог не мог этого предвидеть, и теперь дрожал, и клял всеми словами свою непредусмотрительность, хотя как он мог предусмотреть то, о чем ничего не знал?

Лог согревал себя тем, что пытался отвечать на разные, приходившие в голову «почему»; почему наверху холодно? Почему, несмотря на то что до утра еще далеко, над головой наметилось нечто расплывчато-зеленоватое, едва видимое, но все же различимое, как далекие отсветы горящей лампады? И почему, когда Лог поднес к глазам намокшую вдруг ладонь, он увидел лежащие на ней огромные снежинки?

Лог протянул в туман руку, чтобы поймать побольше этих неожиданных в летнее время снежинок, и ощутил вдруг, как мгновенно вспотела спина и даже волосы, кажется, зашевелились на макушке: он видел кончики пальцев вытянутой руки. Даже в этом мраке, едва освещаемом неразличимой лампадой, он видел в тумане то, что с трудом мог различить в самые прозрачные дни! Он посмотрел вверх и с предельной отчетливостью, будто перед самыми глазами, увидел все пять «туманных шаров», все связывающие их веревки, и котомки с провиантом, и все это, совершенно невозможное для охвата одним-единственным взглядом, на слабо светящемся фоне зеленоватого почему-то тумана.

«Почему туман и воздух — разные слова?» — вспомнил Лог.

Он смотрел вверх, выворачивая шею, а туман над головой все больше редел, и в нем все четче возникал огромный светящийся круг, непонятно как держащийся там, а небе. Страх, который Лог испытал по этому поводу, сменился и вовсе безотчетным ужасом: издалека приближался, сминал ночную тишину Голос неба. Что-то невидимое надвигалось, рвало в клочья воздух, туман и все вокруг, сиденье под Логом раскачивалось все сильнее, он едва не выпал из него, а Голос ревел, и это был конец. Это был гнев небес, и он был ужасен.

Полностью парализованный. Лог ждал смерти, но Голос стал затихать, он нырнул куда-то в глубину, и Лог слышал его почему-то под собой, куда не смел взглянуть. Лишь много времени спустя, когда Голос истаял окончательно, Лог посмотрел вниз и увидел белое поле снега, бугристое, с броскими четкими тенями, и поле это тянулось так далеко, как… Логу не с чем было сравнить, и он понимал только одно: он видит. Не на пять, не на двадцать, не на сто локтей. Может, даже не на тысячу.