Песах Амнуэль - По делам его...

Все оставалось на своих местах. Ничто не разбилось, не упало, даже не сдвинулось с места. И кричать здесь тоже было некому. Только… Показалось, или действительно легкое дуновение воздуха коснулось щеки, будто кто-то невидимый проскользнул мимо Антона в проем двери? Он обернулся, встретил настороженные и испуганные взгляды и покачал головой.

— Я… — Вязников, так и стоявший на пороге, сглотнул, будто подавился несказанным словом, — я забыл предупредить, Илья. Это может быть и звук без… Тоже ведь вероятностный процесс. Где-то кто-то что-то… А слышно совсем в другом месте.

— Ты думаешь, это я? — спросил Репин.

— Кто теперь разберет — я, ты… Пойду.

Дверь хлопнула.

— О Господи, — сказал Антон. — И что же, теперь так будет всегда?

— Что? — спросила Света. — Что там? Кто?

— Никого, — сказал Антон. — Все в полном порядке.

— Но там…

— Никого, — твердо повторил Антон. — Показалось. Звуковая галлюцинация.

— У всех сразу?

— Илюша, — сказал Антон, — я действительно ничего не понял в этой теореме. Ничего! Почему же она…

— Как-то, — произнес Илья, осторожно высвободившись из объятий жены, — великий физик Бор повесил над своей дверью подкову. «Зачем вы это сделали?

— спросили его. — Вы же не верите в приметы!» «Не верю, — ответил Бор, — но я слышал, что подкова приносит счастье даже тем, кто в это не верит».

— Что теперь будет? — растерянно спросил Антон.

Вязников вышел из подъезда и в темноте не сразу сориентировался, в какую сторону идти. К троллейбусной остановке вроде бы налево, туда, где светилась реклама мебельного магазина. А может, направо — днем, когда он шел к дому следователя, то, кажется, проходил мимо детского сада. Или нет?

«Ну, — подумал он, — и чего я добился? Нужно было все отрицать. Все. И о теореме — ни слова. А я струсил. Страшно стало держать это в себе — поделиться захотелось. Думал — все равно не поверят. Не примут. Не поймут. А они… Илья — умница, все схватил на лету.

И что теперь? Теперь — ничего. Конец. Господи, как хорошо было еще два года назад! Когда все только начиналось, и я не подозревал, к чему приведут вычисления, ни о чем не думал. Наука. Чистая математика. Вероятностные процессы.

Не вернуть.

И не остановить.

Даже если сейчас убить обоих — Илью, который уже все знает, и Антона, который все поймет завтра, — ничего не изменится. Придется покончить и с собой, а на это я никогда не решусь. Характера не хватит.

Убить обоих… Господи».

— Даниил! — услышал Вязников за спиной быстрые шаги. — Погоди!

Репин догнал его и пошел рядом.

— Решил меня проводить? — хмуро сказал Даниил. К остановке подходил троллейбус, если его пропустить, то ждать следующего придется полчаса, не меньше. — Извини, мой номер…

— Постой, — Репин взял Вязникова за локоть и развернул к себе. — Скажи мне только две вещи. Во-первых, почему ты говорил о знании, тогда как достаточно веры? Просто играл словами, чтобы сбить с толку Антона?

— Я не…

— Не надо со мной так! Я тебе сразу второй вопрос задам: это ведь не случайно получается? Менять равновероятные события. Ты умеешь сам. Во всяком случае, грохот в комнате — твоя работа. Я смотрел в этот момент на тебя и видел — ты подумал, нахмурился, решил, тут все и произошло. И в машине тоже, хотя там было темно, и я не видел твоего лица, а потому не могу ручаться. Я прав?

Даниил проводил взглядом удалявшийся троллейбус и попытался потихоньку высвободить локоть. Убедившись, что проще справиться с волчьим капканом, Вязников спросил:

— А ты не боишься так со мной?

— Значит, я прав? — настойчиво повторил Илья.

— Я с этим который месяц живу! Все время приходится себя сдерживать и не всегда удается, я же человек, в конце концов, а не машина!

— Значит, и Митрохина…

— Он был подлецом! Господи, каким же он был подлецом! То, что он крал научные идеи и результаты, — ты думаешь, это было все? Это ерунда по сравнению… Над Машей он издевался, как мог, она ко мне прибегала, рассказывала, потому что больше никому не могла, даже подругам, а меня считала вроде диктофона — и сказать все можно, и никто не узнает, потому что дальше не пойдет. Сколько мне всего выслушать пришлось! Я человек или нет? Я все время сдерживался. Долго. А когда меня на пикник пригласили, решил.

— Но ведь о журналах во дворе Тихомирова ты не мог знать, — с недоумением проговорил Илья.

— А зачем мне было о них знать? Господи, ты же физик по образованию! Подумай сам: зачем мне было знать о Тихомирове? Теорема Вязникова гласит: обмениваются события, обладающие равными вероятностями. И все! Все! Достаточно знать, каким будет одно событие, а равновероятное ему природа найдет сама, это ведь естественный процесс, как сопротивление току или турбуленция.