Все чудеса происходят в Австралии.
В бывшем Доме колхозника крупные ученые не собираются.
У меня голова шла кругом от невозможности вернуть обратно привычный мир.
«Пожалуй, рано бежать на соседнюю базу, – шепнул мне Врач. – Надо еще тут попробовать…» Он кивнул в сторону бани. «А Ботаник? Не боишься?» – «Боюсь. Но не будет же он так сидеть всю ночь. Задремлет». – «Но и они не всю ночь будут париться». «Хочешь поговорить об этом?» – «К черту! Я пошел». – «Куда?» – «На ту сторону речки». – «Зачем?» – «Ты же видишь, румын все время плавает на ту сторону. Может, я сумею…» – «Что сумеешь?» – «Ну, не знаю… Ну, встретить его… Ну, поговорить…» – «О чем?» – «Там увидим».
45
На темном причале я бесшумно отвязал лодку.
Случайное облачко прикрыло Луну, звезды засияли ярче.
В призрачном свете все выглядело смутно, загадочно, все будто получило какие-то тайные продолжения, непростые, только интуитивно угадывающиеся. Правда, горбатый мыс скрыл ярко освещенную баньку. Вообще-то я не люблю воду. На глубоком месте начинаю паниковать. Что там под мутной водой? Что там на илистом дне? Дряблые прошлогодние листья? Облезшие ржавые автомобильные покрышки? Деловитые раки, подразнивающие замытого песком и илом утопленника?
Вылезая на берег, скользя босыми ногами по траве (в лодке я разулся), совсем не к месту вспомнил один случай. Давно было, я еще учился в универе. Вот так же ночью выбрел на пустой проспект. Собутыльники и девчонки потерялись, никого рядом, но душа пела. «Требуем продолжения банкета!» Обрадовался, увидев раскачивающиеся факелы. Музыка, правда, не ободряла, сразу показалась несколько мрачноватой, но я вскинул руку над головой: «Люди, я люблю вас!»
Мне обрадовались.
«Вот он, сука! Кидай его в гроб!»
И меня кинули. И, ошеломленный, поплыл я в деревянном ковчеге над головами мортусов. Пару минут еще по инерции радовался: понятно, где похороны – там поминки, а где поминки – там выпивка, но музыка тревожила.
Мендельсон.
Не люблю ночные концерты.
Я сел. Закурил. На меня шикнули.
Красивой выдалась та ночь. Звездная бабочка Ориона ярко летела в небе. Она вся была как сладкое предчувствие Архиповны, о существовании которой я тогда даже не догадывался. Куда меня несут? Почему? Какая разница? Вон как все хорошо одеты. Некоторым не хватало вкуса, но прикид у всех был очень добротный. Один я выглядел бедняком, да и зачем студенту, да еще покойнику, выделяться? Сейчас повернут к морю, успокаивал я себя, запалят костры, оркестр грянет ламбаду. Но процессия почему-то свернула к старому кладбищу, а только я наладился выпрыгнуть из гроба, отовсюду повыскакивала милиция. «На тот свет собрался, падла? – дали мне по морде. – От нас укроешься!» Оказывается, попал я в центр бандитских разборок…
46
На мокром дне лодки валялся багор с обрезанным древком.
Там же я подобрал моток капронового фала. Степаныч явно не следил за порядком.
Устраиваясь за колючими кустами шиповника, не к месту вспомнил: этот румын, ученый … Он, похоже, не только звезды изучает… Он убивать обучен… Ася Стрельникова на его совести, если речь идет действительно об этом румыне… Я сжался от отвращения, услышав, как на том берегу хлопнула дверь баньки. «Нет, Нику, не поплыву! Нет, Нику, нет, я с Мултом посижу, пальчик болит!» – «Как может болеть пальчик, если его отстрелили?»
Пошутив так, румын нырнул.
Мокрая голова высветилась возле берега.
По воде побежали тревожные искривленные круги.
Трава под ногами румына скользила. Весело насвистывая (« Во ржи, что так была густа… »), он вылез на откос, встряхнулся, деловито пристроился под сумеречной сосной. В каких-то двух метрах от меня поблескивала влажная кожа. « Мы с ним физически очень точно подходили друг к другу ». Куртизанка-партизанка так считала…
Румын щедро поливал сосну.
Он не оглядывался. Он знал , этот мир принадлежит ему.
Он прекрасно знал, что его боятся, что каждое его движение нагоняет на людей ужас. Наверное, из страха, пронзившего меня, а вовсе не из-за какой-то там моей смелости или решительности, я решительно приткнул острие багра к позвонкам между лопаток румына. Меня как током ударило. Всем телом я почувствовал сладкую смертную судорогу, передернувшую румына. Ужас, многократно усиленный внезапностью, в долю секунды сжег все его нервные узлы. Ведь румын знал , что ему ничего не грозило. Он ведь знал , что ничего такого с ним не может случиться. « Во ржи, что так была густа… » Он прервал свист на каком-то неестественном выдохе и, теряя равновесие, обхватил сухую сосну.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу