Василий Колташов: Торжествующий разум

- Помолчи Цего, ты просто перепил сегодня, дай другим послушать Мудрого толстяка!

- Все началось с того времени, когда солдаты Нелера VI сожгли три наших поселения на острове "Мокрые ноги". Я видел, что осталось от тех добрых людей, которые никакого зла не делали, а просто тут жили, прогнав дикарей. Пепел, повсюду обожженные трупы, изрубленные, замученные дети. Риканские солдаты издевались над ними изрезая их хорошенькие лица. Всех этих ребят, и мальчиков и девочек, заковали потом в кандалы и увезли на Виссинский архипелаг, сделав их там рабами. Лишь немногие смогли позднее сбежать и присоединиться к нам. Храбрые ребята.

Взоры обратились к Вакту, неловко спрятавшему глаза в блюдо с мясом. Всегда спокойный, даже холодный, сейчас он показался всем сильно взволнованным. Никто ничего у него не спросил. Все знали, что еще мальчиком он бежал от риканцев к вольным поселенцам уже начавшим жестокую борьбу за свои права, где, проявив себя хладнокровным, рассудительным и смелым человеком он сыскал славу лучшего сухопутного командира.

- Началась война. Сперва мы защищались, потом, захватив несколько кораблей, мы обратили оборону в нападение, а несколько плохих, старых судов в настоящий флот, - рассказывал толстяк дальше. - Мы очистили от риканцев немало островов и у нас теперь есть своя страна, - он отхлебнул немного белого вина. - Но наше подлинное сокровище Виссинский архипелаг.

- Помнишь дубина, как я спас твою шкуру во время боя за порт Виссин? - произнес один пират, обращаясь к своему соседу.

Внезапно дверь в каюту открылась, и в нее вошел маленький моряк. Это был юноша лет семнадцати - восемнадцати в узкой синей куртке и широких парусиновых штанах.

- Капитан, - обратился он к Черному глазу.

- Что там еще? - поинтересовался пират, до этого все время молчавший. Он повернул голову в сторону вошедшего.

- Нас распознали и, похоже, собираются атаковать. Несколько военных судов на внутреннем рейде поднаняли паруса, а ведь сейчас не день. Они подают друг другу сигналы. Что прикажете?

Черный глаз встал, и лицо его исказилось тревогой. Это не было чувство беспокойства за себя и свой корабль. Напротив, в том, что его не удастся догнать, он был уверен. "Бежевый демон" был одним из самых быстроходных судов на юге, он стоял на якоре, на внешнем рейде Манра и сейчас была ночь. Имея такие козыри, было не трудно ускользнуть от нескольких военных риканских судов. Его беспокоило другое.

- Вирк, - выразил кто-то одним словом все его чувства.

- Они поймали Вирка, иначе, откуда им знать, что мы здесь, - подумал он, произнеся в слух:

- Снимаемся с якоря.

Море в эту ночь было особенно черным, черным казалось и небо, и берег вдали. Только мелкие огни звезд позволяли отличить в этой мгле одно от другого.

На палубе суетились матросы. Были потушены все фонари и, сливаясь с черной, как бездна ночью, корабль покидал Манр.

Стол скромной, большой комнаты, у порога которой стоял Режерон, был покрыт синим сукном. На нем в бессмысленном постороннему взгляду порядке громоздились кучи бумаг, толстые своды законов, пустые бутылки зеленого стекла и грязные стаканы с кроваво-винным отливом на дне. Ветхий человек с длинными, ровно расчесанными белыми волосами и старчески некрасивым лицом существа отягощенного пищей и вином, вялым движением поправлял свои горизонтальные усы. Он ненавидел людей, они вызывали в его гнилой, но преданной могуществу короны душе злобу зависти. Его бездарно прожитая жизнь тяготила его богатством, титулами, обязанностями и жаждой искоренить все живое и непокорное в этом мире. Это был Первый королевский прокурор специально прибывший для разбирательства дела знаменитого мятежника и злодея. Рядом с ним, возле утыканной коричневатыми перьями чернильницы сидел сутулый молодой человек, непрерывно разбирая бумаги и подавая некоторые из них своему соседу.

- Введите Вирка Режерона, - сказал прокурор, состроив отвратительную гримасу, которая, по-видимому, должна была свидетельствовать о его неусыпной преданности закону и сюзерену.

Дверь скрипнула.

Гремя тяжелыми кандалами, которые уже успели на него надеть, еще вчера свободный, Вирк вошел в комнату. Это был тот самый человек, который вчера так опрометчиво попал в руки своих врагов. Внешне привлекательный, он был чуть выше среднего ростом. Загоревший от южного солнца, кареглазый с черной эспаньолкой и небрежно уложенными темными волосами, он казался воплощением непреклонной юной свободы. У него был прямой нос, высокий лоб, волевой рот. Контур его лица нельзя было не признать красивым. Весь вид этого человека выражал гордость и дерзость. Возможно, не обладай он от природы привлекательными чертами, уже это делало бы его красивым. Одним словом это был тот человек, при поимке которого всегда так радуются слуги закона и палачи.