Сергей Чекмаев - Болевой прием

— Но что с калибровкой? Мы ведь не знаем, сколько там будет людей, их эмоциональный рисунок, общий настрой, возбудимость и внушаемость каждого… Всё наспех, всё в последние минуты.

Марк загнал-таки график в нужный коридор и удовлетворённо откинулся на неудобном алюминиевом стульчике. Эйфория от хорошо сделанной работы, мандраж перед испытательным пуском, интерес к проекту, который в последние месяцы шёл с самого верха… Год назад лаборатория сидела на голодном пайке, а после «революции недовольных» он вообще думал уйти в патрульные или даже на подпольные IT-фермы. Там хоть деньги платили.

— Потому и наспех, Багдад, — большие дяди дают нам деньги, но хотят результат немедленно. Думаешь, просто так вчера полдня по всем каналам верещали про открытие парка? Рабочее поле для нас готово, начинаем. Или ты снова хочешь лабораторных мышей по клеткам распихивать?

Моисей наверняка не потратил столько усилий, чтобы убедить евреев двинуть через безводную пустыню, сколько я уговаривал Олеську на променад в парк. Мышка успела немного поспать, повопить, добраться до мамкиной груди и теперь приветливо гугукала, удовлетворённая, что видит нас обоих. Чтобы не испугать малую, мы старались не повышать голос, но попробуйте уговорить женщину шёпотом! Впрочем, дочка мне как раз и помогла: после кормления Олеся немного оттаяла, да и коляску я обещал везти сам. Для усиления эффекта я вспомнил студенческое прозвище жены, когда она покрасила хной кончики волос. Лисичка моя. И куда ей деваться, скажите на милость, если атака ведётся по всем правилам?

До Парка Славы от нашего дома всего пара кварталов, но после всех перекрытий центра пришлось топать в обход. Дорого встали городу горящие покрышки «народного гнева», на покраску закопчённых стен, ремонт магазинов и замену остановок уйдёт не один годовой бюджет. Пока же чёрные фасады стыдливо прятались за фальшивыми ширмами весёленького розового цвета. Нарисованные окна слепо и ненатурально пялились с брезентовой ткани, и казалось, что вместо дома стоит накрашенный в морге мертвец.

Тьфу, что за глупости лезут в башку утром в выходной! Если не соврал прогноз, то денёк обещал много солнца. Коляска весело пощёлкивала погремушками на спицах, Мышка пускала пузыри — и даже Олеся вроде забыла о том, что должна быть всем недовольна. То и дело теребила меня с очередным вопросом, напевала что-то под нос и даже иногда пританцовывала, будто школьница на выпускном вечере. Красивая у меня жена, ребята.

— Слу-у-шай, а ведь правда — смотри, как здорово!

По сравнению с той загаженной помойкой, в которую превратили дорожки и газоны протестующие, Парк Славы и в самом деле выглядел нарядным. С перебором, не без того — как первоклассник на Уроке Независимости: отмытый до блеска, причёсанный, прилизанный, едва только не накрашенный маминой помадой. Не человек — образ, витрина семейной гордости и негласного соревнования с другими родителями.

Дёрн положили новый, и под осень он даже переигрывал с изумрудной зеленью травы. А в клумбах плескалось целое море цветов, и — слава богу — без оглядки на колер национального флага. Просто красивые бутоны самых разных оттенков, так что вазы вдоль аллей больше напоминали палитру сумасшедшего художника, решившего разом смешать все краски.

Народ, конечно, подтянулся после вчерашнего репортажа. Не одни мы решились выбраться из безопасного квартирного заключения — в парке было на удивление многолюдно. Вездесущие велосипедисты и роллеры выписывали традиционные кренделя, скейты грохотали по бордюрам, жертвуя подшипниками ради красивого трюка. На лавочках щурились пенсионеры. А заметив очередного мускулистого бегуна, что рассекал обнажённым торсом плотный воздух, Олеська ехидно напомнила:

— Ты вроде хотел в зал записаться? Ну и когда?

Ох уж эти кубики на прессе! Женские журналы наконец убедили читательниц в бодипозитиве и переключились на сильную половину. Как сделать из вашего спутника настоящего ламберсекусала, да. Мачо — перегар, табак, щетина? Нет, не слышали. Теперь только барбершоп, фитнес, веганская еда и мужская косметика.

На внешнем мониторе показалась ажурная арка — символ городского парка, но фургон не остановился у главного входа, свернул в боковой проулок и покатился вдоль недавно покрашенной ограды. Окошко в перегородке открылось, охранник рядом с водителем коротко бросил в салон:

— Машина на месте.