Михаил Якубовский: То ли ещё будет!

Выходной наконец наступил. Теперь всё зависело от того, уйдёт ли мать по своим воскресным делам… Но вот по комнатам вихрем пронесся запах «Клима», в коридоре раздалось привычное: «Вернусь не скоро, чао!» — и хлопнула дверь. Под окном взревел двигатель, и его удаляющееся урчание означало для Шуры желанную свободу. В голове билась одна-единственная мысль: «Наконец-то!» Последний взгляд в зеркало. Парик, платье, чулки (опять шов перекручен!), сумочка, накидка. Кажется, всё в порядке. Не забыть бы косметичку, а то в прошлый раз… Ах, вот она. Ну, вперёд!

Проскочить мимо отца незаметно не удалось. Как всегда, он возился на кухне, и его укоризненный голос застал Шуру у двери. В таких случаях лучше всего ничего не слышать. Фрр — и цветастое шёлковое облако вылетело за дверь. Отец, хоть и недоволен, матери ничего не скажет. А это главное.

В вестибюле за Шуриной спиной послышались быстрые шаги. Мужчина средних лет подбежал к двери, открыл ее и придержал, давая Шуре пройти. Потом вышел сам. Станция монорельса — совсем рядом, но сегодня можно направиться в другую сторону, к стоянке аэротакси. В кошельке, правда, не густо, но для девушки это не проблема. Мужчины у стоянки расступились, и к Шуре подкатился толстый розовый коротышка, бывший первым в очереди.

— Прошу вас, мадемуазель, вот как раз подходит такси. Позвольте подать вам руку. Пожалуйста, не ушибитесь. Ах, эти низкие дверцы! Не трудно ли вам будет выходить — это старая модель, у неё такие неудобные ступеньки… Может быть, вас проводить?

Ледяной взгляд, высокомерно вздёрнутый носик (выдержать паузу!) — вот теперь можно благосклонно кивнуть. Бормоча что-то вроде «счастлив услужить», толстяк влез в кабину.

— Простите за нескромность, куда вы направляетесь?

— В Сады отдыха, пожалуйста.

Розовый мужчина вздрогнул — это было далеко и дороговато, но покорно набрал на пульте индекс Садов и приложил к кассе свой электронный кошелёк. В полете он, как положено, развлекал даму разговорами, хотя в его голосе проскальзывали угрюмые нотки. В Садах недавно прошёл дождь, и коротышка, спрыгнув прямо в грязь, принял Шуру на руки. Пыхтя, он донёс девушку до асфальта. За всё это он получил сухое «спасибо», после чего облегчённо исчез.

Перед дверью пришлось немного постоять. Правда, всего шесть ступенек, но не подниматься же в одиночку. Вдобавок дальше — стеклянная дверь, а открыть её своей рукой — нет, это немыслимо! Впрочем, сзади уже раздалось шарканье подошв.

— Иду, мисс, иду! Эх, годы, годы! Раньше бы я побежал со всех ног… позвольте?

Сухие пальцы легли Шуре на локоть. Путь наверх был успешно преодолён, и старик, открыв дверь, с поклоном пропустил даму вперед. В полутёмном кафе сидели одни мужчины — человек десять. При виде входящей пары все встали, а двое парней спортивного вида, вежливо оттеснив старика, повели незнакомку к лучшему столику у окна. Компания мужчин, сидевших там, мгновенно ретировалась. По дороге Шуре удалось хорошо отработанным небрежным движением сбросить с плеч накидку, и один из парней помчался с ней к вешалке. Второй изящно проделал обычный ритуал — отодвинул от столика стул, смахнул с него пыль рукавом белой рубашки, подвёл девушку ближе к столу и подставил стул сзади. Шуре оставалось лишь согнуть ноги и сесть. Затем он осведомился, что желает фроляйн, и принёс заказ с такой скоростью, что нельзя его было не поблагодарить, хотя, если вдуматься, за что?

Зардевшиеся от похвал парни отправились на свои места. Вино и жаркое были превосходны, кофе автомат мог бы сделать и лучше, но Шуре не хотелось привередничать. Так приятно хотя бы в выходной расслабиться… Да, а почему бы не закурить?

Справа и слева загрохотали стулья, тяжёлые шаги быстро приближались. «Ну, вот и конец! — промелькнула мысль. — Бежать!»

Но тело оцепенело от ужаса, ноги тряслись, из ослабевших пальцев выпал спичечный коробок. Подбежавший мужчина в форме полковника ловко поймал его на лету и… поднёс Шуре горящую спичку.

— Нехорошо! — наставительно заметил он парню с испуганным лицом, подбежавшему после него. — Столько парней вокруг, а не видят! Подумать только, девушка чуть было сама не прикурила! Плохо ещё Охрана смотрит, вот что я вам скажу!

Над столиками нависла угрюмая тишина.

Мстительный характер Охраны Галантности, Почтительности и Уважения был известен всем. Поэтому шурин прощающий жест был воспринят с явным облегчением.