Борис Липатов - Блеф

Пакки, полузакрыв глаза и позабыв об испускающем горячий аромат полусыром бифштексе, ворочает в памяти свои переговоры с рабочими промыслов.

— Хо-хо!

Ночью, при свете потайных фонарей, О'Пакки (форма охранника на промыслах) у опрокинутой бочки выплачивает утроенное жалованье забастовщикам… Как просто! Он обещал эти выплаты столько времени, сколько они продержатся, — ясно, что никто из начальства и из властей не могли проникнуть на участок промыслов, где была готовая на всякие разрушения толпа в 800 человек. О'Пакки уговорил закрыть фонтан, забивший недавно, и его задвинули крышкой… Завтра он не придёт выплачивать установленный гонорар, — рабочие проклянут неведомого провокатора и пойдут на перемирие, а через 3–5 дней акции «Техас-Ойль-Компани» будут популярнее Чарли Чаплина.

Когда человек, занятый сильно своими мыслями, стряхнёт их с себя, то в следующий момент он становится необычайно проницательным; потом, разумеется, гаснет…

Так и тут: бросив вспоминать о беспокойной ночи, проведённой в разбрасывании «коминтерновских» прокламаций, и вознамерившись деловито приступить к бифштексу, О'Пакки бегло окинул ресторанную публику и выудил за соседним столиком унылую фигуру Луиджи Дука, задумавшегося над макаронами.

Сентиментальное воображение, вообще отличающее ирландцев, услужливо набросало в его уме непривлекательную картину передряг, которые протащил и продолжал тащить на своих узких плечах незнакомец, сидящий за соседним столиком. Так как удача тянет на общительность и вызывает филантропические побуждения, то О'Пакки возымел желание войти в разговор с соседом. Минуту спустя они сидели друг против друга.

— Какой муссон занёс вас сюда, дружище? — ласково спросил О'Пакки итальянца.

Дука, горестно усмехнувшись, посмотрел на своего внезапного знакомого.

— Было бы правильнее сказать — Муссолини, а не муссон, — мягко поправил он.

О'Пакки расхохотался и заказал портер.

Короче, Дука и О'Пакки из ресторана наскоро погнали в гостиницу, где находились ослы и багаж инженера, захватили драгоценные чертежи и, оставив в подарок длинноухую пару хозяину, направились на вокзал.

Приказом О'Пакки Луиджи Фамли-Дука был утверждён инженером для поручений при редакции «Нью-Таймс».

18. Битва русских с кабардинцами, о которой здесь ничего не написано

25 апреля 1924 года мисс Ирена Ла-Варрен за 2 минуты до закрытия биржи внесла в обеспечение своей заявки на покупку «Техас-Ойля» — сто тысяч долларов. Генри Пильмс выставил предложение — 4100 штук и также внёс залог.

26 апреля вышел номер «Нью-Таймса»… 26-го к полудню появилось экстренное прибавление.

27-го все газеты Нью-Орлеана были полны перепечаток из «Нью-Таймса», со ссылкой на источник! Ого! Сам «Нью-Таймс» блестел грозными заголовками и глушил биржевиков сенсациями об Ипси-Таунской стачке.

28-го номер вышел с совершенно чёрной от громадных шрифтов страницей, — другие газеты постыдно угощали своих читателей вчерашними новостями. Строчка: «От собственного корреспондента в Ипси-Тауне» дала такой передовой газете, как «Нью-Таймс», в два дня сорок тысяч новых подписчиков.

В этот день Ирена сидела за столом покупок и ждала 12-ти часов для утверждения сделки… В десять часов котировка «Техас-Ойля» была 7.30! К половине одиннадцатого — 6.10; в одиннадцать 5.20! В половине 12-го на доске значилось уже 4 доллара! Четыре доллара за акцию, стоившую шестьдесят часов назад в 100 раз дороже! Четыре доллара! В двенадцать Ирена подписала чек на 12710 долларов за 4100 штук акций Генри Пильмса, проданных по 3.10!!!

Она проверила пакет акций и не двинулась с места. В полдень вышло прибавление «Нью-Таймса" с сообщением о том, что новых сведений из Ипси-Тауна, к сожалению, не поступает. Перед закрытием биржи Ирена купила ещё 21000 штук «Техас-Ойля» по 2.50 — всю наличность, имеющуюся в Нью-Орлеане. Старые биржевики решили, что она сумасшедшая; Пильмс даже не показался на биржу, он знал, что был разорён. От почти 2-х миллионов у него оставалась теперь сотня тысяч. Он жалел красавицу, попавшую под этот разгром.

Утром 29-го «Нью-Таймс» вышел опять без корреспонденции из Ипси-Тауна, но зато его конкурент «Южный Геральд» наворотил на страницах кучу сенсаций о возникших пожарах и о вооружённых столкновениях. Их корреспондент ещё был в пути, а читатели ждали… «Южный Геральд» даже острил по адресу «Нью-Таймса», говоря, что корреспондент «Нью-Таймса» сбежал из опасного города.