Гарри Гаррисон - После шторма

– Коммунистическая пропаганда, – отчеканила Крикет, тоном, каким поправляют ребенка. – Мы все об этом знаем. Они завидуют тому, что их мир развалился, а Америка сохранила силу и могущество.

– Извините, но мне представляется, что в ваши книги расходятся с действительностью, – очень уж решительно ответил Кормак. – Нас всегда учили, что Соединенные Штаты закрыли свои границы. Отгородились стеной...

– У нас не было другого выхода. Только так мы могли защитить себя от голодающего Третьего мира...

– Разве вы не увеличивали число этих голодающих?

Мы ступили на тонкий лед, каждое слово записывалось. Но я ничего не мог поделать. Мне оставалось лишь надеяться, что ничего лишнего сказано не будет.

– Это ложь, преступная ложь, – взвилась Крикет. – Я защищала диплом по истории и я знаю. Разумеется, нам приходилось выпроваживать из страны незаконных иммигрантов.

– А как насчет депортаций из больших городов? Детройта, Гарлема?

Теперь Крикет сильно разозлилась.

– Я не знаю, чему тебя учили на твоем заваленном коровьим дерьмом острове, но...

– Крикет, Кормак – наш гость, – осадил я дочь. – И события, о которых он говорил, имели место быть, – я понимал, что должен соблюдать предельную осторожность, чтобы самому не нарваться на неприятности. – До твоего рождения я преподавал историю в Гарварде. Разумеется, до того, как его компьютеризировали и закрыли. В архиве ты найдешь все материалы расследования, которое проводил Конгресс. Времена были трудные, над страной висела угроза голода, поэтому случались крайности. Генерал Шульц, как ты помнишь, умер в тюрьме за свое участие в гарлемских депортациях. Это были крайности и виновные в них понесли заслуженное наказание. Справедливость восторжествовала, – и я поспешил перевести разговор на менее щекотливую тему. – В Ирландии находился один из старейших и наиболее известных университетов мира, Тринити Колледж. Он все еще существует?

– Тринити Колледж? Да кто посмеет его закрыть? Я сам провел в Беллфилде год, изучал юриспруденцию. Но брат утонул на «Летающем облаке», деньги закончились и мне, пришлось сначала поработать на верфи, а потом податься в матросы. Вы сказали, что Гарвард закрыли? Не могу в это поверить... в Ирландии мы слышали о Гарварде. Что случилось? Пожар, эпидемия?

Я улыбнулся и покачал головой.

– Закрыли не в прямом смысле, Кормак. Я сказал, его компьютеризировали. Сейчас объясню.

Я прошел в дом, в кабинете выдвинул архивный ящик, достал черный диск, вернулся во внутренний дворик. Протянул диск Кормаку.

– Он здесь.

Кормак покрутил диск в руках, провел пальцем по золотым буквам, посмотрел на меня.

– Наверное, я что-то не понимаю.

– Это хранилище информации. После того, как банки памяти компьютеров вышли на молекулярный уровень, появилась возможность записывать на таком диске десять в шестнадцатой степени байтов информации. Это очень много.

Он покачал головой, по выражению лица чувствовалось, что мои слова для него – китайская грамота.

– Объем памяти человеческого мозга, – уточнила Крикет. – Но теперь на таком диске можно записать гораздо больше.

– Здесь весь Гарвардский университет, – продолжил я. – Все библиотеки, профессора, лекторы, лекции и лабораторные. Теперь все учатся в университете. Все, кто может выложить двадцать пять долларов за университетский диск. Я здесь тоже есть. Все мои лучшие лекции и семинары. Я даже присутствую на ИД по теме "Торговля рабами в начале девятнадцатого столетия. Об этом я написал докторскую диссертацию.

– ИД?

– Интерактивная дискуссия. Ты сидишь перед экраном и задаешь вопросы, а тебе отвечают лучшие специалисты Гарварда.

– Матерь Божья... – вымолвил он, не отрывая глаз от Гарвардского университета, а потом передал мне диск, словно он жег ему пальцы.

– А что ты говорил о верфи? – спросила Крикет, забыв о политических разногласиях.

– Я там работал, неподалеку от Арклоу. На холмах Уиклоу растут великолепные дубовые леса. И суда там строят отличные.

– Корабли из дерева? – спросила Крикет и расхохоталась.

Но Кормак совершенно не разозлился, С улыбкой кивнул.

– Правда? Как в доисторические времена? Папа, можно мне воспользоваться твоим терминалом?

– Конечно. Ты помнишь пароль?

– Разве ты забыл? Я украла его в пятнадцать лет и ввела тебя в приличный расход. Я сейчас.

– Извините за глупый вопрос, – когда Крикет прошла мимо него, он не повернул головы, тогда как американец обязательно проследил бы за ней взглядом, потому что посмотреть было на что. – Если Гарвард закрыт, где вы теперь преподаете?