Максим Чертанов: Казнить нельзя помиловать

Да что бы там ни было! Отсрочка приговора. Девять граммов в сердце это завтра, еще успеется, а до завтра масса времени, что-нибудь изменится. Воздух, снег, дома, деревья, я еще дышу, еще живу, еще немножко. С Лехой разминуться не должны, час в запасе, а если надолго задержусь - ничего, предупрежу по телефону. Не уходи, побудь со мною... А у меня завтракать нечего, да и ужинать, впрочем, тоже... Какой завтрак?! О чем я, что с моей головой?

На улице резко похолодало. Я ждал у супермаркета полчаса. Дважды обошел его кругом, понимая, что это глупо - я бы прекрасно увидел ее еще издали. Отчаянно замерз, не чувствовал ног под собой, а все-таки ждал. Выкурил шесть сигарет. Наконец набрал домашний телефон Холодовых. Трубку сняли и тут же положили, раздались короткие гудки. Что там происходит? Перезвонил - тот же результат. Мобильный Танькин не помню, дома где-то записан. Вообще ничего не понимаю! Ага, можно подумать, я до этого что-нибудь понимал.

Подождав еще десять минут и сделав пару таких же безрезультатных попыток дозвониться, я пошел к ней, прекрасно понимая, что поступаю как последний кретин. Но хотел бы я посмотреть на человека, который на моем месте не вел себя по-кретински.

Что там - ловушка? В таком случае ты сильно ошиблась, красотка, я все равно выстрелю быстрей. Там целая банда? Убивают ее? Какая банда, откуда, с какой стати?! Менты пришли? Они бы не стали трубку швырять на рычаг, непременно поинтересовались, кто звонит и зачем. Да что же там, дьявол с рогами и копытами? Ну так я не прочь с ним объясниться, в конце-то концов. Или приду - а там сидят все "наши", и режиссер объявит: "улыбайтесь, вас снимает скрытая..."

У подъезда стояла "восьмерка" с тонированными стеклами. Я вздрогнул и огляделся. Какая глупость! Мало ли "восьмерок" в Москве! Но... Подошел ближе - мотор работал, но машина, как мне показалось, была пуста. Впрочем, разве за черными стеклами разглядишь? Сейчас, сейчас... Но стекла не опустились, и дуло автомата не уставилось на меня. Я отошел за угол дома, встал, прижавшись к стене, и закурил. Не заглушили двигатель - значит, скоро выйдут.

Было ровно семь часов. Совсем темно. Перед домом снег недавно убирали, оголился грязный лед, а местами асфальт. С улицы доносились голоса, шум автобусов, с шорохом ползла снегоуборочная машина. Все эти звуки шумели в моих ушах, но я не обращал на них внимания, как и на мороз, щипавший лицо Все это - и звуки, и мороз, - было очень далеко от меня.

Почему я решил, что это та самая "восьмерка"? Наивно думать, что у "них", кто бы они ни были, нет в распоряжении каких угодно тачек. Просто к кому-то приехали с визитом. Я решил, что правильнее всего будет дождаться, когда вернутся хозяева машины, и попытаться разглядеть их. Ветер мел легкую поземку. Обнаженный асфальт под фонарем казался мягким. Я услышал где-то высоко звон разбивающегося стекла и поднял глаза. Что-то темное, с болтающимися конечностями, как у тряпичной куклы, без крика вылетело наружу, с глухим стуком ударившись об асфальт, откатилось, и я увидел, что это человек. И еще заметил черный силуэт в разбитом окне двенадцатого этажа.

Ноги приросли к земле, одна часть мозга пыталась увести их как можно дальше от этого места, другая толкала подойти, в итоге я так и остался стоять точно парализованный. Я не в первый раз видел, как падают из окон. В общаге, куда я в пору своего студенчества ходил в гости, народ регулярно с пьяных глаз или из-за несчастной любви прыгал с высоты. Иногда это заканчивалось трагично, а иной раз обходилось без последствий. В данном случае что-то подсказывало мне, что упавшая кукла безнадежно мертва. Сравнение с куклой банально, но оно единственно верное. Если когда-нибудь увидите такое своими глазами, то поймете.

Кукла не двигалась, видно было только в свете фонаря, как ветер шевелит длинные каштановые волосы. "Восьмерка" стояла как стояла. Из подъезда никто не выходил. В нескольких окнах зажегся свет, и тени задвигались на желтом фоне, но ничего не происходило. Кого в наше время удивишь женщиной, выбросившейся из окна собственной квартиры? Никто не захочет связываться и поднимать тревогу, тем более воскресным вечером в самом конце декабря.

Я наконец заставил себя встряхнуться, отошел снова за угол дома и закурил, прячась от ветра. Разумеется, я должен был подойти. Но я и так видел, что это Таня, и ей уже ничем не поможешь. "Они" действуют все быстрей и быстрей. Пешка! А если я тут абсолютно не при чем? Чей-то силуэт был в окне. Или это в другом окне? Вроде двенадцатый этаж, но я не уверен. В последние дни я ни в чем не бываю уверен.